Алекс Кинг не предназначен ей.

Она ничего собой не представляет в свои двадцать шесть, у нее ребенок от другого мужчины, а он помолвлен с шикарной моделью, которая привыкла вращаться в высших кругах света. И этого никак не изменить, даже надев дорогое шелковое белье.

Входя в смежную комнату, она уже готова была поприветствовать Розиту, как вдруг увидела: над ее сыном склонился тот самый мужчина, чья близость отзывалась такой болью в ее сердце. Она не видела его лица, но сомневаться в том, что это он, не приходилось. Кудрявая голова Марко лежала на его локте, и было видно, что ее сын уже успокоился и засыпает.

Сцена, представшая перед глазами Джины, показалась ей совершенно абсурдной. Алекс Кинг все еще в смокинге. Одеяльце Марко отброшено, хотя Джина помнила, как аккуратно подоткнула его. Что произошло? Почему Алекс здесь, а не с невестой? И сколько сейчас времени? Половина второго. Прием должен был окончиться в двенадцать. Должно быть, Алекс отвез Мишель домой и вернулся, а потом, поднимаясь к себе, услышал, что Марко плачет.

Но разве она не закрыла дверь, ведущую в коридор?

Тем временем Алекс подтянул одеяло к плечам мальчика, наклонился ниже и поцеловал его в лоб.

Сердце Джины перевернулось. Именно так поцеловал бы Марко отец. Это жестоко. Жестоко устанавливать близкие отношения, у которых нет будущего.

Когда Алекс выпрямился, его лицо было серьезным и задумчивым. Заметил ли он Джину или же каким-то образом почувствовал ее присутствие, но он застыл на месте.

Джина задрожала; хорошо еще, что она успела ухватиться за дверной косяк. Пол стал уходить из-под ее ног. Она только успела заметить, что узел на галстуке Алекса ослаблен, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

Наконец он шагнул к ней, но напоследок обернулся, чтобы убедиться, что Марко спит. Джина не шевельнулась. Она, как мать Марко, имеет полное право находиться в этой комнате. А вот присутствие здесь Алекса Кинга требует объяснений.

По всей видимости, он придерживался того же мнения.

– Простите, – зашептал он, – я не хотел вас будить.

– Что с ним? – таким же шепотом спросила Джина; материнская забота взяла верх над бурей эмоций, вызванной близостью Алекса.

Алекс виновато улыбнулся.

– Когда я заглянул, то увидел, что малыш собрал одеяло в ком и зарылся в него. Вот я и подумал: не дай бог, задохнется.

– Да, конечно. У него бывает такое время от времени. Он, как опоссум, зарывается в норку.

Алекс беспомощно развел руками.

– Я решил на всякий случай проверить, все ли в порядке, поэтому приподнял его с подушки. Никак не думал, что он проснется, испугается и расплачется. Во всяком случае, он не протестовал, когда я взял его на руки. Может быть, он запомнил меня при прошлой встрече.

Дело не только в этом, подумала Джина. На каком-то бессознательном уровне Марко потянулся к Алексу, как и она сама.

– Почему вы здесь? – воскликнула она чуть громче, чем следовало.

– Тсс…

Джина, растерянная, ошеломленная, позволила Алексу увести себя обратно в нянину спальню. Он прикрыл за собой дверь так, чтобы оградить ребенка от каких бы то ни было звуков. А Джина вжалась в стену напротив двери, когда руки Алекса жестко сжали ее плечи и обожгли кожу сквозь тонкий шелк.

Она не отрывала взгляда от его шеи, боясь, что он разглядит безнадежное желание в ее глазах.

– Может быть, тебе это покажется странным, но мне просто захотелось взглянуть на него, – выговорил Алекс, словно умоляя о прощении.

– Но… какое тебе до него дело?

– Мне захотелось понять… как это… иметь сына.

Любопытство? Или тоска? Джина подняла голову, чтобы прочитать ответ на его лице, и он погладил ее по щеке.

– Он прекрасен… Как и его мама.

Джине так хотелось поверить Алексу, что она не посмела возразить.

И все-таки она спросила, превозмогая себя:

– А как же Мишель?

– Забудь про Мишель. Я тебя хочу.

Я тебя хочу… Я тебя хочу… Эти слова ударили в сердце Джины, и она тотчас потеряла над собой контроль. Желание в глазах мужчины требовало немедленного удовлетворения.

Так пусть это случится… Пусть случится…

Возможно, ее мысли передались ему. А может быть, эти слова рефреном звучали и в его мозгу, призывая к действию. Он завладел ее губами, и плотина рухнула, бросая их в объятия друг друга. Настала пора глубоких и страстных поцелуев, когда рвутся наружу чувства, когда страх отступает и уже не думаешь о том, что будет завтра.

Наконец они замерли вдвоем, замерли в изнеможении, бездыханные, уплывая в парализующую тишину, и долго лежали рядом, все еще не разжимая объятий. Но время самозабвенного единения ушло в прошлое.

Джина чувствовала себя оглушенной. Как женщина, она никогда прежде не испытывала ничего подобного. И с ней был Алекс Кинг. Алекс Кинг! Это он, обнаженный, лежит возле нее, скорее всего, как и она, а может быть, и больше пораженный случившимся. Да, желание было, взаимное желание, но ведь никто из них не предполагал, что состоится эта полуночная встреча, не предвидел, к какому урагану чувств она приведет.

Но что сделано, то сделано. Назад хода нет. Да что греха таить, будь сейчас у Джины выбор, она бы вновь ступила на тот же путь. Если окажется, что этот случай был единственным в ее жизни, все равно стоило бы его пережить. И нет места сожалениям. Даже любящий Анджело не дарил ей такого умопомрачительного удовольствия, такой всепоглощающей страсти.

Алекс Кинг…

Алекс…

Она снова и снова мысленно повторяла это имя, как будто в нем содержалось некое тайное чудо. Ей хотелось проговаривать его вслух, словно пробуя на вкус, как она только что попробовала эти воспаленные от поцелуев губы…

Испытывает ли он то же ощущение чуда?

Или вспоминает Мишель?

А она о ней и не вспомнила. В пламени их единения растаяли все мысли о другой женщине. И более того, Джина не чувствовала своей вины.

Алекс не женат на Мишель Бэнкс. Однако изменил ей, тут же напомнила себе Джина.

А жалеет ли он? Чувствует ли себя виноватым? Что означает эта близость для него? Вернется ли он к Мишель, утолив голод, толкнувший его на измену? Неужели это бурное соединение двоих, этот взлет на высоты, неведомые ей до сих пор, – неужели все это не будет иметь продолжения, когда закончится эта ночь? Такая развязка была бы… неправильной.

– Джина…

Звук ее имени, прозвучавший словно бархатное мурлыканье, пробудил в ней новый поток чувств и желаний. Рука Алекса коснулась ее ладони, их пальцы переплелись, пульс опять участился. Он не намерен с ней разлучаться! Пока что.