— Понятное дело, — хмыкнул тот. — Машинка-то новая. Как же ее не беречь?

— Вот я и говорю. Вдруг у вас получится судьбу обмануть.

— Да зачем ее обманывать, судьбу-то? — удивился мужчина.

— Потому что если это вам удастся, то машина останется при вас.

— Вы на что намекаете? Украдут, что ли?

— Вообще-то случаями угона я не занимаюсь. Но что есть, то есть. Только учтите, предсказать, когда украдут вашу машину, это уже не в моих силах. Может быть, это произойдет прямо сейчас.

Чуть не сбив с ног двух любопытных старушек, мужчина ринулся куда-то за угол.

— Свинье, свинье погадайте! — вдруг закричал кто-то. — Вон поросенок с мальчиком и девочкой!

Все вокруг захохотали.

— Ясно, что ему нагадают! Бекон с подливкой. Ха-ха-ха!

Веня с ужасом увидел, что Пузатый стал искать глазами, о каком это поросенке идет речь.

«Они же нас узнают и поймут, что мы за ними следим!» — мелькнуло у него в голове.

— Смываемся! — шепнул Веня Варе и, закрывая собой Пятачка, шмыгнул из толпы.

— О! Не хочет беконом быть! — донесся сзади тот же грубый голос.

До самого дома Веня и Варя молчали. Не говоря уже про Пятачка. Видно было, что настроение у него тоже подавленное.

— А он не мог краской отравиться? — спросила Варя.

— Вряд ли. Он всеядный. Ему просто стыдно, что он испортил портрет. Или обидно, что его беконом обозвали.

— Веня, а что мы будем делать дальше? — вздохнула Варя. — Я поняла, что я ничего не поняла.

— Я тоже, — грустно усмехнулся Веня. — То есть понятно, что они делают.

— И что тебе понятно? — встрепенулась Варя. — Как это может быть понятно?

— А разве ты не догадалась? У них любимое развлечение — делать людям гадости. И они придумывают все новые и новые. Помнишь их разговор возле Шара? Пузатый тогда говорил, что самое интересное для него — придумать что-нибудь новое. Вот они и придумывают. То шаржи злые рисовали, чтобы людей обидеть. То про будущее им такое говорили, что люди после этого спокойно жить не смогут.

— Неужели им больше нечем заняться? — удивилась Варя. — Знаешь, Вень, все-таки очень противно за ними следить. Может, прекратим?

Веня пожал плечами.

— Придется прекратить. Как мы могли бы за ними дальше следить? Мы ведь даже не знаем, где их завтра искать.

— Вот и не надо их искать! — обрадовалась Варя.

— Да, не надо! А про Шар как мы узнаем?

— Чтобы узнать про Шар, надо в него и идти, — сказала Варя.

— Ты, как всегда, только ближайшие шаги называешь, — хмыкнул Веня. — А у меня голова кружится от того, что я не могу все в целом понять.

— Целое состоит из частей, — назидательно подняла палец Варя. — Вот мы сделаем ближайший шаг и тогда узнаем, какой следующий делать. А за ним еще, еще и еще. И дойдем куда надо.

— Так куда надо?

— В Шар! — ответила Варя.

— Сейчас? — удивился Веня.

— Нет, — замотала головой она. — Сейчас уже вечер, там страшно. Завтра.

Варя смотрела на Шар.

Она захотела полюбоваться им на большом расстоянии. Шар был построен на набережной Москвы-реки, недалеко от Парка Горького. Ребята стояли на мосту через реку. Отсюда открывался прекрасный пейзаж. И Веня радовался, что Шар, который построили его родители, является частью этого пейзажа.

— Шар издалека хорошо выглядит, — сказала Варя.

— Когда мышей не видно? — съехидничал Веня.

Варя вздохнула.

— Как жалко! Такая красота, а какая-то Тростинка ею распоряжается.

И Веня тоже вздохнул. Конечно, обидно, когда красотой распоряжаются злые люди. И когда ничего нельзя сделать… Или все-таки можно?

За компанию вздохнул и Пятачок. Но промолчал. Ему, наверное, надоело торчать на одном и том же месте, и ничем любоваться он не хотел. Тем более что они стояли на горячем, вонючем асфальте, а Пятачок хотел порыться своим пятачком в какой-нибудь чистой травке. И жарко было так, что, наверное, никакое мороженое сейчас не спасло бы его. Он с грустью посмотрел на протекающую под мостом Москву-реку, наверное, мечтая поплавать. Скорее всего он сейчас с удовольствием поплавал бы даже не в реке, а в самой обыкновенной ванне.

— Фу, жара! — сказал Веня и вытер лоб. — Пойдем, что ли. Там возле Шара хоть тенечек. А внутри вообще прохлада. Наверное, кондиционеры уже установили.

Ребята спустились с моста и пошли по набережной. Шар приближался, как будто катился навстречу. На площадке перед ним стоял экскурсионный автобус.

— Ничего себе! — воскликнул Веня. — Оказывается, наш Шар уже считается достопримечательностью Москвы, раз сюда возят экскурсии. Представляешь, Кремль, Третьяковская галерея, Воробьевы горы, Шар… В неплохую компанию он попал!

Веня присмотрелся. Водителя в автобусе не было. Зато рядом прогуливался какой-то толстый человек с мегафоном и объявлял:

— Прошу занимать места для обзорной экскурсии по Москве! Вы увидите все достопримечательности нашей столицы. Спешите, спешите! Становитесь участниками акции неслыханной щедрости. Ведь эта экскурсия совершенно бесплатна! Это подарок фирмы, которая стремится заявить о себе как об учреждении высокой культуры. Прошу-прошу! Подходите-подходите!

Варя взглянула на Веню широко распахнутыми глазами.

— Тебе не кажется этот голос знакомым?

Даже Пятачок навострил уши. Несомненно, голос принадлежал… Пузатому!

Услышав обещание бесплатной экскурсии, люди шли к автобусу целой вереницей. Он заполнялся на глазах. Но водителя за рулем все еще не было.

— Интересно, что они на этот раз задумали? — с ужасом произнесла Варя.

— Ты же слышала: бесплатная экскурсия. А на самом деле… Хотя я даже представить не могу, какой здесь может быть обман! Сказать, что бесплатно, а потом потребовать деньги? Ну так люди возмутятся и не дадут.

— Да, Веня, небогатая у нас по сравнению с ними фантазия. А где Тростинка? — присмотрелась Варя.

— Да вон, сидит на переднем сиденье. Экскурсовода из себя строит.

— Откуда же у них автобус?

— Ну ты даешь! — хмыкнул Веня. — Вертолет, которым Пузатый забавлялся и даже вот здесь летал, тебя не удивил. А автобус удивляет? Да они таких автобусов могут сто штук купить. Или просто в аренду взять для своих пакостей.

Между тем автобус уже был полон. Из него выпорхнула Тростинка. Они с Пузатым стали вместе прохаживаться вокруг автобуса. Один круг, второй… А потом они исчезли!

— Куда это они подевались? — удивился Веня.