Эммануэль качала головой в такт его словам, словноподдакивая.

– Не только это, но и это, – призналась она. Он тихорассмеялся:

– С такой сопливой девчонкой?

Она сердито, как избалованный ребенок, надула губы, но голосзвучал как бы издалека, устало и смутно:

– Я имею право этого хотеть! Разве нет?

И Жан снова излился в нее, радуясь тому, что он можетстолько дать ей, так глубоко проникнуть в нее, так полно на сладиться ею.Радуясь их общей неутомимости…

Они лежали, вытянувшись, прижавшись плечами и бедрами, иЭммануэль боялась пошевелиться, чтобы ни одна капля не вылилась из нее. – Спи,– прошептал Жан.

Из дальней комнаты доносился бой часов. Полночь. РукаЭммануэль тянется к низу живота, пальцы трогают бутон плоти, раздвигаютлепестки, на которых еще не высохли следы Жана. Перед глазами Эммануэльвыплывают из тьмы раздвинутые бедра Мари-Анж, и каждому жесту видения Эммануэльотвечает таким же. И она видит, что ее подруга близится к завершению, Эммануэлькричит, и крик ее более страстен, чем тот, что она издавала в объятиях мужа. Аон, привстав на локтях, улыбается, глядя на нее, обнаженную, словно испускающуюсвет наслаждения, с рукой, прижатой к лону, с другой, ласкающей свою грудь.Долго еще дрожат ее ноги. Даже после того, как лоб разглаживается и на лицепоявляется выражение полного блаженства и покоя.

Эммануэль отправилась в клуб спозаранку, ей хотелосьплавать, а не слушать праздную болтовню. Не заботясь ни о времени, ни овзглядах редких в этот час посетителей, она, наверное, уже в десятый разпересекала бассейн из конца в конец. Она плыла, высоко поднимая руки, ныряла,ложилась на спину, и кончики грудей, вырвавшиеся из купальника, розовели надповерхностью воды, как маленькие коралловые рифы. И снова – плыть, нырять,выныривать…

Когда, усталая от всех этих упражнений, тяжело дыша, онаподплыла к хромированной лесенке, ведущей из бассейна, оказалось, что выходохраняется. Ариана де Сайн, наклонившись к воде, лучезарно улыбалась.

– Проход закрыт, – объявила она. – Нужен пропуск!

Эммануэль была не в восторге от того, что одна из «идиоток»обнаружила ее здесь, но постаралась ответить лучшей своей улыбкой.

– Так-так. Изображаем наяду, когда порядочные женщины ещеспят. Что за прятки?

– Но вы-то тоже оказались здесь, – заметила Эммануэль,пытаясь подняться на лесенку. Ариана не спешила освободить путь.

– Я! Я – это совсем другое дело, – сказала она стаинственным видом, но Эммануэль не попыталась разгадать эту тайну и молчалапод внимательным изучающим взглядом графини.

– Вы удивительно переменились, – в голосе графини слышалосьискреннее восхищение.

И Эммануэль поверила ей. Право же, хотя Ариана была немногостранной, но в ней было что-то бодрящее, укрепляющее – с ней можно бытьполасковее, посвободнее, без всякой принужденности.

. Наконец, Ариана освободила дорогу, и русалка выбралась наберег. Степенно она убрала свою грудь в купальный костюм (хотя верхняя ее частьосталась открытой) Она присела рядом с Арианой, и к ним тут же подошли двоемолодых людей – настоящие викинги с виду. Ариана весело болтала с нимипо-английски, Эммануэль ничего не понимала из их разговора, но ей и не хотелосьпонимать. Ариана повернулась к ней:

– Хотите что-нибудь сказать этой паре?

Эммануэль поморщилась в ответ, и Ариане пришлось объявитьпретендентам о провале их кандидатур. Они добродушно рассмеялись, но уходить явноне спешили. Эммануэль они казались довольно простоватыми. К счастью, тут Арианаподнялась и взяла ее за руку:

– Они надоели мне. Пошли к вышке.

Хорошо было лежать, вытянувшись ничком на нитяном ковревосьмиметровой вышки! Ариана проворно сбросила все то немногое, что было наней.

– Вы можете не стесняться, – сообщила она. – Здесь нас никтоне видит.

Но Эммануэль как-то не захотелось разоблачаться передАрианой. Она пробормотала что-то о неудобстве своего костюма, который трудностягивать и натягивать снова, да и солнце слишком уж жаркое.

– Вы правы, – легко согласилась Ариана. – Привыкать надопостепенно.

И они снова погрузились в полулетаргию. Эммануэльокончательно признала графиню подходящей собеседницей. Ей нравились люди, скоторыми она могла обходиться без слов. И тем не менее она сама нарушиламолчание.

– Чем же здесь все-таки заниматься, кроме бассейна,коктейлей и вечеров у Пьера или Поля? Так ведь в конце концов можно помереть отскуки.

Ариана присвиснула, словно услышала невероятную глупость:

– Э, да тут много есть всякой всячины! Я не говорю о кино,кабаре и прочей дребедени. Но можно кататься верхом, играть в гольф, в теннис,в сквош, есть водные лыжи. А можно плавать по каналам, осматривать пагоды – ихтут больше тысячи. Вот жаль, что море, настоящее море отсюда далековато: стопятьдесят километров. Но оно стоит путешествия. Пляжи там просто великолепны –широкие, бесконечные, пустынные, с кокосовыми пальмами. Вода ночьюфосфоресцирует от миллионов живых существ, глядящих на вас. Кораллы щекочут вампятки, а акулы подплывают и берут пищу из ваших рук…

– Я хотела бы это увидеть… – прошептала Эммануэль.

– Там вам даже будут петь серенады, если вы станетезаниматься любовью. Днем под солнцем, на мягком песке или в тени сахарныхдеревьев вы всегда сможете найти прелестного мальчика, готового вас развлечь исделать счастливой всего за один тикаль. А ночью вы будете лежать на пляже, награнице воды и суши, и волны будут гладить ваши волосы и плечи, а глаза вашибудут устремлены к далеким звездам, и к вам будет склоняться прекрасное юноелицо… Ах, надо не упускать шанса быть женщиной!

– Если я правильно поняла, это здесь самый любимый видспорта? – осведомилась Эммануэль безобидным тоном.

Ариана взглянула на нее, улыбаясь несколько загадочно, иответила не сразу. Но это был не ответ, а вопрос:

– Скажите-ка мне, душенька…

Она запнулась, словно что-то прикидывая в уме. Эммануэльповернула к ней улыбающееся лицо.

– Так что же я должна вам сказать?

Ариана продолжала что-то обдумывать. Затем она, очевидно,решила, что новенькая заслуживает полного доверия. Ее голос не звучал теперьстоль дурашливо и игриво, как обычно, в нем слышалась дружеская откровенность:

– Я убеждена, что вы женщина с темпераментом. Вы вовсе нетакая мадемуазель Нитуш, какой хотите казаться. К счастью, конечно. И скажу вамоткровенно, вы меня очень заинтересовали.