Я вздыхаю и покорно тащусь за ней, обстреливая ее сердитыми взглядами. Два фильма назад я играла супергероиню и могла силой взгляда заставить своих врагов говорить правду. Такие возможности мне сейчас очень пригодились бы.

Швейцар придерживает для нас дверь, и мы выходим в духоту Лос-Анджелеса. Отель находится на бульваре Уилшир, всего в нескольких шагах от пересечения со сказочной Родео-драйв.

Я ищу в сумке солнечные очки, нахожу и надеваю. Линди делает то же самое. Мы несколько секунд просто стоим. Не знаю, как Линди, а я оцениваю обстановку. Потому что прямо перед нами расположен рай для покупателей.

— Обойдем Виа-Родео? — спрашиваю я, имея в виду роскошную пешеходную улицу.

Она относительно новая и, по моим представлениям, слишком показная. Добраться на нее можно, поднявшись по лестнице с бульвара Уилшир. Затем дорога сворачивает и встречается с Родео-драйв у Дэлтон-уэй. Очень симпатичное местечко, где находятся самые потрясающие магазины на планете, но мне больше нравится то, что я называю «старой» частью Родео-драйв. Да и магазины, расположенные там, нельзя назвать жалкими. «Тиффани» (строго говоря, на Родео и Виа-Родео), «Гарри Уинстон», «Версаче», «Дольче и Габбана». Ну, вы понимаете, что я имею в виду. И конечно, «Прада». С моей точки зрения, лучшее место в Беверли-Хиллз.

Линди отлично знает мои предпочтения и не спорит. Мы проходим около пятидесяти ярдов до перехода и ждем, когда загорится зеленый свет. (В Лос-Анджелесе почему-то всегда приходится ждать зеленого света. У нас тут цивилизация машин. А пешеходы нужны в качестве тренировочных мишеней.)

Я приплясываю на месте от нетерпения, так мне хочется поскорее попасть в магазины. Хотя у меня вполне приличный банковский счет, я редко что-нибудь покупаю во время подобных вылазок (разумеется, если не считать «Прада», но тут дело в моей персональной слабости, с которой я не в силах бороться), но обожаю глазеть на витрины и все такое.

Загорается зеленый свет, и мы переходим с остальной толпой, состоящей из местных жителей и туристов. Несколько человек замирают на месте, увидев меня, но большинство ничего не замечают вокруг себя. Я неплохо выгляжу, но по сравнению с основной массой одета весьма скромно. Кроме того, перед уходом со съемочной площадки я смыла грим и всю косметику. Мои истинные поклонники и папарацци, естественно, меня сразу узнают. А остальные? Для них я просто еще одно лицо в толпе.

Я знаю, что любить свой город считается неприличным, но я люблю Лос-Анджелес, а особенно Беверли-Хиллз и остров с высокими деревьями в самом центре Уилшира. Не вызывает сомнений, что этому городу не чуждо стремление к эстетике.

Мы добираемся до противоположного тротуара, и Линди вдруг так резко останавливается, что я (а за мной еще дюжина человек) практически налетаю на нее.

— Какого…

— Смотри, — говорит она и берет меня за руку.

Затем поворачивается так, что мы снова оказываемся лицом к бульвару Уилшир, откуда только что пришли.

— Эй! Мы же еще даже никуда не зашли.

— Читай.

Изящный палец указывает на знак «Тревожная кнопка», который кто-то услужливо прикрепил на месте стандартной надписи «Нажмите, чтобы перейти». «Тревожная кнопка в случае критической ситуации». Вместо обычного белого символа «идущий человек» вам советуют: «Бегите! Вы в опасности!» Когда стрелка начинает вспыхивать, это означает: «Не думайте! Будьте начеку!» А когда красная стрелка неподвижна, вы должны «Повиноваться приказам».

Знак выглядит так, будто его сделали на каком-то заводе, он изображен на толстом металле и надежно прикреплен винтами к столбу. Похоже, что в Беверли-Хиллз даже граффити обладают стилем.

Должна признаться, что этот знак меня развеселил, но мне удается сохранить серьезное выражение на лице.

— И ты показала его мне, потому что…

— Ты паникуешь, — говорит она, когда нас начинают обходить туристы. — А не должна.

Она поворачивается, берет меня за руку и направляется к Родео. Несколько секунд я иду рядом с ней и молчу, не понимая, что она имела в виду. И тут до меня доходит: она про завтрашнюю съемку с Блейком.

— Ты пытаешься меня успокоить.

— Я упрямая сука адвокат, — отвечает она, сохраняя полную невозмутимость. — И не занимаюсь утешениями.

Правда в том, что как раз это Линди сейчас и делает. Она знает мое отношение к собственной игре. А в сочетании с моим неврозом касательно Блейка это настоящая бомба с часовым механизмом.

Линди берет меня под руку и дружески ее сжимает.

— Дев, милая, чтобы как следует сыграть сцену, тебе нужен партнер, которому ты доверяешь. Возможно, ты больше не доверяешь вашим отношениям, но я знаю, что как профессионалу ты ему веришь. Блейк хороший парень. Надежный. И вы оба будете блистать на экране.

Мне хочется, чтобы она сказала еще что-нибудь в том же духе, но я не настаиваю. Потому что она права. Я действительно доверяю Блейку. По крайней мере, раньше доверяла. До Блейка у меня никогда не было настоящих, серьезных отношений с мужчиной. Быть знаменитой совсем не просто. Я люблю мою жизнь — поймите меня правильно, — но найти время для отношений так же трудно, как встретить мужчину, который либо не завидует мне, либо не благоговеет перед моими деньгами и славой. В ранней молодости я пару раз влюблялась, но уже к двадцати двум годам поняла, что на свете совсем не так много мужчин, достойных доверия.

После нападения того безумца я даже не пыталась завязывать какие-либо отношения. Я нервничала и внутренне сжималась рядом с другими людьми, особенно с мужчинами. Однако Блейк… каким-то непостижимым образом ему удалось пробраться в мое раненое сердце. Сначала медленно и осторожно, затем все увереннее я сняла все свои защитные сооружения. И мне казалось, что все правильно, все замечательно. Я решила, что мне наконец удалось найти мужчину, который меня искренне любит. Мужчину, способного прогнать мои страхи и разделить со мной жизнь. Мужчину, достойного моего сердца.

Я ошиблась, и именно поэтому мне было так больно, когда он предал меня во время интервью на телевидении. Но я знаю, что могу с ним работать. Ненавидеть — и работать.

— Ты права, — говорю я. — Но я все равно чувствую… ну, не знаю. Я нервничаю.

Она оценивающе смотрит на меня.

— Дело в той сцене? Ты приходишь домой и обнаруживаешь в своей квартире чужого человека?

— Ты совсем как Мак, — говорю я. — Она сегодня сказала примерно то же самое.

— Может быть, мы правы.

— Может… — Я замолкаю и пожимаю плечами. — В любом случае, какой бы ни была причина, я ужасно нервничаю. Так что, наверное, хорошо, что ко мне вечером придет Энди и мы с ним порепетируем.

Линди слегка приподнимает брови.

— К тебе домой?

— Да, — отвечаю я, делая вид, что в этом нет ничего особенного.