Прошлой ночью я крепко спал, проснулся – все болит, пошелделать обход.

– Как насчет афганской борзой? – спросила Тварь вКруге, приняв милый аристократичный облик.

– Извини. Сегодня я слишком устал, – ответствоваля.

Она выругалась, и я удалился. Все ползуны угрюмо свернулиськлубком в одном месте, и я не мог понять почему. Одна из маленьких тайн жизни…Во дворе я обнаружил мертвую летучую мышь, пригвожденную к дереву тремяарбалетными стрелами. Это был не Игла, кто-то посторонний. Что-то надо с этимделать…

У покойника исчезли еще кое-какие части тела, и пахло отнего не слишком приятно. Я протащил его до следующего укрытия. Но делал это безэнтузиазма. Вернулся домой – челюсти болят, шея ноет, лапы стерты.

– Я хочу умереть. Я хочу умереть, – раздалсятонкий голос почти у меня из-под лап.

– Шипучка, в чем дело? – спросил я.

– Хозяина вырвало прямо здесь, – ответилон. – Я воспользовался случаем и выбрался. Я хочу умереть.

– Продолжай валяться на дороге, какая-нибудь повозкапроедет и исполнит твое желание. Все-таки лучше перебирайся на обочину. Давай,я помогу.

Я отнес недужную рептилию в траву.

– Что мне предпринять, Нюх? – спросил он.

– Лежать на солнце и потеть, – сказал я. –Пить много жидкости.

– Не знаю, стоит ли прикладывать такие усилия.

– Потом ты почувствуешь себя лучше. Поверь мне.

Я оставил его стонать на камне. Двинулся домой, кое-каксделал обход. Хозяина не было. Пошел и поспал в гостиной, проснулся, поел,снова задремал.

Потом я услышал шаги, приближающиеся к парадной двери. Джекпришел, как я понял, в компании Ларри Тальбота. Они остановились снаружи,продолжая разговор, начатый, очевидно, по дороге. Похоже, они только чтовернулись от констебля Теренса, куда их пригласили вместе с несколькими другимисоседями для допроса городской полицией относительно пропавшего полицейского,которого я таскал по полям. Я понял, что следующая группа соседей пришла тудапосле них, для продолжения расследования. В тот момент я так мерзко себячувствовал, что был бы только рад, если бы они забрали то, что осталось отэтого человека.

– …А викарий Робертс, прожигающий каждого взглядом,будто мы ВСЕ это сделали… – говорил Ларри. – Какое право имеет этотчеловек присутствовать на официальном расследовании? Он же совершенно чокнутый.

– К счастью, – ответил Джек. – Иначекто-нибудь мог бы принять всерьез его теории.

– Правда, – согласился Ларри. – Если кого-тонужно прикончить, то он выглядит самым лучшим кандидатом.

– В этом случае его видения вызовут больше доверия.

– В том-то и дело. – Последовал вздох. – Япросто зол на тех, кто усложняет и без того сложное положение. – Он сновавздохнул. Потом прибавил:

– Я заметил, что при нем не было арбалета.

– Вот уж всех повеселил бы!

Оба захихикали.

– Ларри, – неожиданно сказал Джек. –Признаюсь, я не совсем понимаю вашу роль во всем этом. Очевидно, что вы многознаете, уверен, что вы знаете, что делаете, не могу отрицать, что вы мнепомогали. И я вам за это благодарен. Но вы явно не собираете предметов,необходимых для создания структуры власти, чтобы направить ее в ту или другуюсторону. Признаюсь когда вы явились в первый день и почти открыто объявили себяЗакрывающим, меня это несколько шокировало. Но и в этом, как я подозреваю, былсвой резон. И все же, насколько я могу судить, вы не предприняли ничего, чтомогло бы способствовать достижению конечной цели, не говоря уже о созданиизащиты против грядущих дней. Если это правда, то вы можете накликать беду,объявляя о своих взглядах и продолжая проживать на территории Игры.

– Вы единственный, кому я рассказал, Джек, –ответил Ларри.

– Почему?

– Я, конечно, знаком с большинством остальных. Но в васесть нечто такое, – возможно, это связано с собакой, – что я уверен вбезопасности, открывая вам свои убеждения. Я уже говорил, что предвидение – моясильная сторона.

– Но ваша роль во всем этом, сэр! Какова она?

– Я никогда никому не рассказываю всего. Это можетповлиять на их поступки и воздействовать на то, что я предвидел. Тогда мне быпришлось начать сначала, а для этого, возможно, уже слишком поздно.

– Признаюсь, вы меня почти запутали, но я чувствую вваших словах нечто рациональное. В таком случае, рассказывайте мне то, чтопожелаете и когда пожелаете.

– Несомненно.

Я услышал, как их ладони сошлись в рукопожатии, и Ларриушел.

Дело с покойником продвигается медленно. Протащил ещенемного, часть пути – по болоту, и это было ужасно. Труп постоянно цеплялся закусты куманики, путался в упавших ветках, застревал на кочках. Возможно, онлишился еще некоторых частей тела на этом участке, но я слишком устал, чтобыискать их. В конце концов, к полудню я просто сдался и пошел домой. Вероятно,этой ночью мы опять выйдем, потому что уже Канун, и все такое. Мне необходимотдых.

По пути домой я поискал Шипучку на камне, но его не быловидно. Извилистый след вел прочь от камня – только и всего.

Серая Метелка ждала меня на своей любимой ветке. Когда явернулся, я заметил, что пронзенная летучая мышь исчезла, но стрела на месте.

– Нюх, – спросила она, спускаясь с дерева, –ты уже покончил с этим?

– Не спрашивай, – вздохнул я. – Этооборачивается крупным мероприятием.

– Мне очень жаль, – сказала она, – но сегодняутром я ходила к констеблю вместе с хозяйкой и слышала все эти разговоры…

– Что они говорили?

– Им известно, что полицейский приехал сюда, что домойон не вернулся, и они не успокоятся, пока не перевернут каждую коровью лепешкуи не найдут его или не узнают, что с ним случилось. И тому подобное.

– Ничего нового. А как прошел допрос?