Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри ипоблизости никого не было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такойпозе гораздо грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажалдверную ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.

Дверь открылась. Следуя известным ему маршрутом, мыблагополучно достигли ризницы и расположились для наблюдений.

Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан,занимавших передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял передалтарем, который был задрапирован черной тканью, и читал проповедь. Емуприходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, гореловсего несколько черных свечей. Ларри обратил мое внимание на то, что крестперевернут вверх ногами, я уже и сам это заметил.

– Ты знаешь, что это означает? – тихо спросил он.

– Религиозный сигнал бедствия? – предположил я.

– Послушай, что он говорит.

Я последовал его совету.

– …Нъярлатотеп, – читал он, – грядет прыжкамичерез горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стеннаших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан.Нъярлатотеп отверз уста и рек: «Восстаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо,чу! – грядет зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птицдопеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лозавиноградная. Восстаньте, темные мои слуги, и выходите…»

В этот самый момент женщина поднялась с места, и, слегкапошатываясь, начала снимать свои одежды.

– Вы меня убедили, – сказал я Ларри, запоминаялица прихожан, которые, как я заподозрил, входили в состав командыарбалетчиков.

– В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, ивыйдем, – сказал он.

Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад кперекрестку.

– Значит, он тоже участник, – сказал я черезкакое-то время.

– Именно ЕГО статус я хотел обсудить с тобой.

– Да?

– Мне известно, что в этих делах решающее значениеотводится определенным геометрическим построениям, но мне никогда не удавалосьразузнать все до конца, – сказал он. – Но знаю, что здесь важную рольиграет местонахождение жилища каждого из игроков.

– Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.

– Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, каквычислять такие вещи, Нюх?

– Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Гдеон, собственно, живет?

– В коттедже за церковью.

– Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздобольше расчетов.

– Мне необходимо знать центральное место, местопроявления, Нюх.

– Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его.Не расскажете о ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.

– Извини.

– Вы становитесь частью моей проблемы.

– Каким образом?

– Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно,считать ли вас игроком, включать или нет ваш дом в диаграмму.

– Понимаю.

У перекрестка он остановился.

– А ты не мог бы проделать это двумя способами – сомной и без меня – и потом сообщить мне результат?

– И еще с домом викария и без него? Это было быдьявольски сложно – просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесьрассказать мне? Вы уже почти признались, что вы – Закрывающий. Хорошо. И ятоже. Теперь вы довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.

– Дело не в этом, Нюх, – сказал он. – Я немогу тебе сказать, потому что не знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что обудущем, и я предвижу, что буду в центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне.Но я в ту ночь стану безумным. Я все еще не нашел формулу для сохранениярассудка при смене луны. Я даже не уверен, что меня следует отнести к категорииигроков. Но я также не уверен и в обратном. Во мне слишком много от джокера.

Я запрокинул голову и завыл. Иногда это единственное, чтоможно сделать.

Пошел домой, совершил обход, много думал, потом лег спать.Сегодня утром встретил Серую Метелку, когда шагал по окрестностям и делалрасчеты.

– Привет, кошка!

– Привет, пес. На какой стадии находится твой проект позахоронению?

– Завершен. Выполнен. Кончен. Все уплыло. Вчера ночью.

– Восхитительно. Порой мне казалось, что его найдутраньше, чем ты туда доберешься.

– Мне тоже.

– Теперь нам надо быть очень осторожными, следить затем, что говорим.

– И даже за тем, какими словами. Но мы взрослые, мыдостаточно разумны, и мы оба знаем, что к чему. Итак, как дела?

– Не слишком хорошо.

– Проблемы с математикой?

– Мне не следует об этом рассказывать.

– У всех сейчас проблемы.

– Ты это знаешь? Или догадываешься?

– По другому и быть не может, поверь.

Она пристально поглядела на меня.

– Я тебе верю. Я только хотела узнать, почему ты такуверен?

– Боюсь, теперь уже я не могу тебе ответить.

– Понимаю, – сказала она. – Но давай непрерывать наши беседы только потому, что мы вступили во вторую фазу.

– Согласен. Думаю, это было бы ошибкой. Итак, как идутдела?

– Не слишком хорошо.

– Проблемы с математикой или с личностями?

– Ты быстро соображаешь. И те, и другие.

– Если ты решишь проблему, действительно ли Тальботигрок, я тебе в обмен кое-что предложу.

– Что?

– Разумеется, я не могу сказать. Но это можетпригодиться, если дела пойдут плохо.

– Я склонен принять твое предложение, но я еще не нашелответа.

– Это уже мне кое-что дает, немного, но кое-что.Поэтому, вот тебе отрицательная информация, чего бы она ни стоила: это не можетбыть середина дороги. Хозяйка провела исследование и обнаружила вескиеметафизические причины того, почему этого не может быть.

– Я и сам пришел к такому выводу, но в метафизике я неразбираюсь. Ладно, все равно мы квиты.