– Вы как-то очень уж уверенно полагаетесь на то, что яего найду. Не могу сказать, что разделяю ваш оптимизм.

– Убеждена, что у вас это получится, Люси, милая. У васлюбое дело спорится.

– В известной мере – да, но в таком деле, как поискитрупов, у меня нет опыта.

– Тут многого не требуется – толика здравого смысла,вот и все, – ободряюще заметила мисс Марпл.

Люси молча посмотрела на нее и прыснула. Мисс Марпл отвечалаей улыбкой.

С завтрашнего дня Люси стала вести свои поиски поопределенной системе. Она прочесывала пядь за пядью территорию вокругхозяйственных строений, раздвигала кусты шиповника, оплетающего старыесвинарники, и только сунулась было в котельную под оранжереей, как услышаласухое покашливание и, оглянувшись, поймала на себе неодобрительный взглядХилмана, старика садовника.

– Вы бы поосторожнее, мисс, – предостерег онее, – здесь и свалиться вниз недолго. Ступеньки ненадежные, а на чердаке,куда вы только что лазили, пол тоже на ладан дышит.

Люси постаралась ничем не выдать свое замешательство.

– Вы, вероятно, подумали, что я сую свой нос, куда неследует, – отозвалась она с живостью, – а я лишь хотела посмотреть,нельзя ли тут устроить что-нибудь полезное – хоть грибы разводить на продажу.Такое запустенье кругом, просто ужас.

– Это все хозяин, все он. Гроша нипочем не потратит.Мне ведь, коли на то пошло, чтоб содержать имение в порядке, положены двавзрослых помощника и мальчик на подхвате, так он и слышать ничего не желает.Насилу его уговорил завести мотокосилку в хозяйстве. Он думал, я так и буду емувыкашивать всю траву перед домом вручную.

– Но если что-то придумать, чтобы имение приносилодоход – подремонтировать сперва кое-что?

– Такое имение дохода давать не будет – чересчур всезапущено. Да и потом ему это ни к чему. Его заботушка – деньгу копить, итолько. А то он не знает, что случится, когда его не станет – молодые-тогоспода мигом пустят имение на продажу. Того лишь и дожидают, чтобы онпреставился. А денежки, говорят, им достанутся после его смерти немалые.

– Он, вероятно, очень богатый человек?

– Богатство пошло от бисквитной фабрики. Начиналстарик, папаша нынешнего мистера Кракенторпа. Востер был человек, по всемувидать. Сколотил состояние, да и завел себе это поместье. Жесткий был, каккремень, говорят, обиду век не прощал. Но при всем том – широкий. Совсем нескупердяй. Сыны, что один, что другой, не оправдали, рассказывают, его надежд.Отец им – и образование, и воспитание, какое требуется господам, Оксфорд там ипрочее. А они до того выросли господами, что погнушались заниматься бизнесом.Младший женился на актерке и кончил тем, что разбился, выпивши вел машину.Старшего, который наш, отец с рождения не жаловал. Все больше по заграницам,наш-то, понакупал там статуй языческих и посылал их домой. По молодости он нетакой был прижимистый – это с годами на него нашло. Ну, а с папашей, я слыхал,они не ладили, это да.

Люси с выражением вежливого интереса на лице впитывала всюэту информацию. Старый садовник прислонился к стене, готовый продолжатьсемейную хронику. Он явно предпочитал работать языком, а не руками.

– Помер он перед войной, прежний-то хозяин. До того былнравный – беда. Слова не скажи поперек, не потерпит.

– И что, когда он умер, приехал нынешний мистерКракенторп и поселился здесь?

– С семейством со своим, да. Они уже, почитай, подрослик тому времени.

– Но позвольте… А, так вы говорите о войне 1914 года!

– Почему, нет. В 1928 году он помер, я и говорю.

Люси оставалось предположить, что 1928 год – это и значит«перед войной», хотя сама она, вероятно, подобрала бы иное определение.

Она сказала:

– Ну что ж, не стану больше вас задерживать. Нельзяотвлекать вас от работы.

– М-гм, – отозвался без воодушевления старик Хиллман, –в такое время дня много ли наработаешь. Света не хватает.

Люси пошла назад к дому, задержавшись по пути, чтобыобследовать подозрительно укромную березовую рощицу и купу азалий.

В холле она застала Эмму Кракенторп за чтением письма.Только что доставили дневную почту.

– Завтра приезжает мой племянник со школьным товарищем.Комната Александра – та, что над парадной дверью. Джеймсу Стоддарт-Уэступодойдет соседняя. Будут пользоваться ванной, которая напротив.

– Хорошо, мисс Кракенторп. Я позабочусь, чтобы комнатыбыли готовы.

– Приедут утром, перед ланчем. – Она слегказамялась. – И наверняка – голодные.

– Еще бы! – отозвалась Люси. – Ростбиф, каквы думаете? И, может быть, пирог на патоке?

– Александр – большой охотник до сладких пирогов.

Наутро мальчики были в Резерфорд-Холле. Гладкие, волосок кволоску, прически, обманчиво ангельские физиономии и безупречные манеры.Александр Истли был белокур и голубоглаз, Стоддарт-Уэст – темноволос и в очках.

За ланчем предметом их вдумчивого обсуждения были событияспортивной жизни, с отдельными вкраплениями из области космической фантастики.По степени серьезности этот процесс напоминал диспут двух почтенных ученыхмужей об орудиях эпохи палеолита. Люси на этом фоне положительно ощущала себянедоростком.

Говяжий филей был сметен в мгновенье ока, пирог на патоке –умят до последней крошки.

Мистер Кракенторп проворчал:

– С такими едоками недолго остаться без кола, бездвора.

И получил от Александра взгляд, исполненный голубоглазой укоризны:

– Мы обойдемся бутербродами с сыром, дед, если мясотебе не по карману.

– Не по карману? Глупости. Я просто не люблю излишеств.

– У нас излишеств не осталось, сэр, – сказалСтоддарт-Уэст, глядя себе в тарелку, которая служила неопровержимым подтверждениемэтих слов.

– Да вы съедаете вдвое больше моего.

– Мы сейчас проходим этап интенсивного роста, –объяснил Александр, – предполагающий усиленное потребление белков.

Мистер Кракенторп буркнул что-то невнятное.

Мальчики вышли из-за стола, и Люси услышала, как Александр,словно бы извиняясь, говорит товарищу:

– Ты не обращай внимания на деда. Он то ли на диете, толи еще что, и в результате – с заскоком. Жуткий к тому же скряга.Закомплексован, по-моему, на этой почве.

Стоддарт-Уэст сказал понимающе:

– У меня была тетка, все думала, что ей грозитразоренье. А у самой – куча денег. Врач считал, что это болезнь… Футбольный мячу тебя, Алекс?