— Его показал мне прокурор. Платочек как платочек.Только в уголке вышита буква «Р» да духами сильно пахнет, — теми, которымиобычно пользуешься ты. Если бы я знал, где тебя искать, я бы предупредил тебя,что сюда приходить нельзя, но, к сожалению, я так и не дозвонился до Альмы, хотянесколько раз звонил в мастерскую Веры Мэтьюс, все остальные представления неимели, где ты находишься. Днем мне удалось оторваться от «хвоста» и не хотелосьбы искушать судьбу дважды.

— Судьбу в лице закона? — спросила она.

— В лице холодного и подозрительного прокурораокруга, — пояснил он. — Что тебе известно об убийстве, Синтия?

— О, это такая длинная история, Филин… Так почему тыхотел предупредить меня, что мне нельзя приходить сюда?

— Потому что совсем недавно у меня был Джордж Леверинг.Так вот, когда он вышел из дома, его задержал полицейский в штатском и куда-тоувез. Я говорю об этом лишь затем, чтобы ты знала, чего следует ожидать.Кстати, Синтия, не ты ли посоветовала Леверингу попытаться убедить меня, будтобы я пробыл у Альмы до половины четвертого?

— А если и так, то что?

— Зачем ты сделала это?

— Мне не хочется, чтобы Альму хоть как-то коснулась всяэта история.

— При чем тут Альма?

— Ничего я не знаю, просто мне очень хочется, чтобы ееимя не фигурировало в этом деле.

— А что, есть какие-нибудь основания для волнений?

— Да нет, — решительно ответила Синтия, —Альма тут вообще ни при чем. Сначала я подумала, что алиби ей не помешает, атеперь наверняка знаю — она в нем не нуждается.

Дверь открылась, и в гостиную шаркающей походкой вошел ЯтТой. В руках у него был поднос с запотевшими бокалами, в которых плавали кубикильда.

Синтия взяла с подноса бокал, сделала маленький глоток иулыбнулась слуге:

— «Том Коллинз». Ят Той много понимай.

Когда улыбающийся слуга вышел из комнаты, веселые искорки вее глазах погасли.

— Как ты думаешь, Терри, я выдержу? —поинтересовалась она.

— Все зависит от того, что тебе предстоит выдержать.Может, я могу тебе как-то помочь?

— Можешь, затем я и пришла к тебе. Значит, поможешь?

— Мой слух весь к твоим услугам, — подтвердил он.Она нахмурилась.

— Ну вот, еще одна из твоих восточных штучек. Звучит,конечно, здорово вежливо, очень даже по-китайски — «мой слух весь к твоимуслугам», — вот только что это значит? На просто «да» что-то не похоже.

Терри расхохотался:

— Дело в том, что в китайском языке нет слова «да» кактакового. Поэтому китайцы прибегают к иным способам выражения этой смысловойединицы.

— Это правда, Терри? Неужели в китайском языке нетслова, которое полностью соответствовало бы нашему «да»?

— В том значении, в каком используем его мы, —нет. Уж по крайней мере, в кантонском диалекте. Они используют выражения «хай»или «хай ло», что означает — «это так». Однако китайский этикет в общем-то недопускает краткой формы подтверждения. Так называемое мандаринское наречиекитайского языка имеет… Однако… Ты ведь пришла сюда не за тем, чтобы прослушатьлекцию по стилистике китайского языка. Разве я не прав?

Она пристально посмотрела на него и задумчиво проговорила:

— Терри, я хочу признаться тебе в том, что тяжелымкамнем лежит у меня на сердце. Надеюсь, это признание не подмочит мою репутациювечной ветреницы.

— Дерзай, — ободрил ее Терри.

— Насколько я могу судить, — сказала она, —ты здорово переменился, побывав в Китае. Ты меня просто озадачиваешь. Ипровалиться мне на этом месте, если все эти перемены в тебе не из-за того, чтоты разучился говорить «да».

— Да? — насмешливо произнес он.

— Да, — категорически заявила она.

— И ты пришла сюда только ради того, чтобы потолковатьсо мной на эту тему? — подчеркнуто любезно поинтересовался он.

Ее глаза как бы затуманились.

— Я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой об убийстве.

— Да, а вместо этого мы с тобой пререкаемся и теряемдрагоценное время, Синтия, — мягко упрекнул ее Терри.

Она развернула газету.

— Я не знаю, что они там утаили, но статья все же даетдостаточно полное представление о преступлении. Прочесть?

— Не надо. Лучше просто перескажи. Но только самоеглавное, только то, что действительно касается дела. В общем, факты, однитолько факты. И постарайся быть предельно объективной, одним словом, безэмоций, пожалуйста.

— Ты хочешь, чтобы я была совершеннобесстрастной? — спросила она.

— В том, что касается фактов, — да.

Она покорно вздохнула, соединила вместе большой и указательныйпальцы, сделала ими какое-то вращательное движение, прищелкнув при этом языком.

— Переключаю свое «я», — объяснила она, отвечая наего вопросительный взгляд. — Не смотри на меня так, Филин. Ты что, хочешьувидеть мой мозг в обнаженном виде?

— В обнаженном виде мне хотелось бы видеть факты. Тоесть я хочу сказать — мне нужны голые факты.

— Хорошо, Филин, тогда напряги свой слух, чтобыслышать, как сказал бы китаец. Жаль, что живота у тебя нет и ты не можешь,поджав под себя ноги, сесть так, чтобы живот покоился на коленях… Ладно, Филин,не обижайся. Просто мне трудно начать… Ну а теперь о самом главном.

— Итак, час пробил!

Она вздохнула и заговорила каким-то нудным механическимголосом:

— У Мандры была роскошная квартира в принадлежавшем емубольшом доме, который находился рядом с Чайнатаун. В газете помещен планквартиры. Если тебя интересует, как в ней расположены комнаты, можешьпосмотреть. Вот здесь. Главное же в том, что его квартира состоит из двухбольших квартир и устроена таким образом, чтобы его никто не мог потревожить. Унего был телохранитель — Сэм Уайт, негр, бывший боксер-тяжеловес; был у неготакже личный повар — японец Танигоша. Танигоша всегда рано ложился спать. Чтокасается Сэма Уайта, то он ложился спать тогда, когда Мандра давал ему на торазрешение. Три комнаты, где Мандра спал и занимался делами, были отделены отостальных закрывающейся на замок дверью. Эту дверь и охранял Сэм Уайт, и длятого, чтобы попасть в «святая святых» Мандры, нужно было пройти черезохраняемую телохранителем дверь. Была еще одна дверь с замком, который, помнению экспертов, совершенно невозможно открыть при помощи отмычки.Предполагают, что ключ от этой двери был только у Мандры. Он, однако, никогданикого не проводил через эту дверь, сам же, разумеется, мог входить и выходитьчерез нее когда угодно.

Терри пристально посмотрел на нее и спросил: