Веки у княгини смыкались словно бы сами собою. Кое-какрасшнуровав сырое платье, она брезгливо стащила его с себя, спустила ворохнижних юбок, расшвыряла башмаки, чулки и в одной рубашке, простонав: «Ни за чтоне могу спать одетая, господи, прости!» – рухнула в постель и тут же унеслась вмир снов, забыв даже укрыться.

Лиза натянула на нее и впрямь чистую простынку и,вслушиваясь в ровное, глубокое дыхание, подумала обеспокоенно: уж не хлебнулали, часом, Августа отравленного вина – больно крепко спит!

* * *

Долго сидела Лиза на краю постели, опершись о колени,умостив подбородок на кулачок, и глядела в окно.

Луна уплыла за край рамы, ослепительно засияли звезды. Ихбыло столь много, можно было подумать: со всего неба собрались ониполюбопытствовать, что же теперь будут делать две русские девушки, попавшие взападню?

Странно: несмотря на явную опасность, мысли Лизы были далекоот зловещей таверны. Она смотрела в мерцающую высь и думала, что где-то там,под этими звездами, за тихими водами и туманными равнинами, ночь плывет надРоссией… И где-то далеко, за морями, за горами, видят эти звезды Алексея. Еслион жив.

Если он жив! И всем сердцем взмолилась: «Умилосердись, обоже наш, и помилуй раба твоего Алексея Измайлова, где бы ни был он сейчас!»

Все это время Лиза так старательно пыталась излечить раны,нанесенные ей последней встречей с Алексеем, что насильственно изгоняла всякуюмысль о нем. А теперь, упиваясь тихой скорбью своих всевластных, хоть ибесполезных, воспоминаний, размышляла, не есть ли ее непреклонная,противоестественная любовь к Алексею наваждение, род колдовского безумия?.. Онадала себе волю и забрела по извилистым тропам памяти так далеко, что кровьзастучала в висках, а сердце то замирало, то вновь билось неистово.

С трудом воротясь туда, где на широкой кровати, нелепостоявшей посреди полупустой мрачной комнаты, спокойно спала Августа, Лизатихонько, чтоб и половица не скрипнула, прокралась к окну и высунулась, желаянемного охладить пылающее лицо.

Безлюдье царило кругом, никто не вышел с кремневым ружьемнаперевес, чтобы спугнуть девушку. Может быть, их стража уснула? В остерии –тишина, ни одно окно не светится. Неужели логово негодяев наконец угомонилось?А коли так, не рискнуть ли улизнуть отсюда под покровом ночи?..

Прежде чем идти будить Августу, она решила получшеразглядеть окрестности и высунулась дальше в окно; и тут чуткое, настороженноеухо уловило легчайший шорох наверху. Лиза невольно отпрянула, и тотчас перед еелицом повисла веревочная петля, спущенная с крыши.

Лиза, помертвев лицом, глядела, как петля, покачавшисьсекунду в окне, стремительно ускользнула вверх, словно поняв, что упустиладобычу.

На подгибающихся ногах Лиза вернулась к кровати и почти вобмороке упала на нее.

Господи, какой-то миг – и она была бы мертва!.. Ее тряслотак, что она вцепилась зубами в рукав. Дрожь не унималась, и немалое времяпонадобилось Лизе, чтобы понять: дрожит вовсе не она, мелко сотрясаетсякровать, словно кто-то осторожно раскачивает ее.

Лиза резко села, спустив ноги на пол, и тут же вскочила внедоумении: кровать почему-то стала ниже. Теперь ложе было почти вровень сполом…

Лиза изумленно уставилась на подрагивающую кровать и вдругразглядела, что она медленно, но неостановимо опускается. Еще миг – и кроватьвместе со спящею Августою вот-вот исчезнет из глаз!

Будить ее было уже некогда. Лиза рванулась вперед, упав напостель плашмя, и так толкнула в бок Августу, что та кубарем свалилась на пол.Невероятным усилием Лиза откатилась в противоположную сторону, и в ту жесекунду их кровать погрузилась в широкое, зияющее отверстие в полу.

* * *

Беспробудную сонливость Августы как рукой сняло. Вмиг придяв себя и сообразив, что произошло, она окинула комнату взглядом, метнулась вугол, с натугой приподняла дубовый стол и поволокла его к двери. Лиза, смекнув,что она замыслила, вцепилась в стол с другой стороны. Зелье трактирщикаколыхалось в кружках, выплескивалось; Лиза машинально сняла их и поставила вуглу.

Вдвоем они еле дотащили стол до порога и плотно приткнули кдвери. Перевели дух… И только сейчас заметили: дверь-то отворяется наружу, такчто при хорошем рывке ее не удержит та хлипкая задвижка, на которую она былазаперта. Ну ладно хоть то, что теперь тишком двери не отворить, и любойворвавшийся в комнату прежде налетит на стол.

Августа, поддернув рубаху выше колен и завязав узлом, чтобне путалась в ногах (одеваться было недосуг), подхватила громоздкий табурет,кивком приказав Лизе последовать ее примеру.

– Покарауль возле ямины, – велела шепотом. – Мало ли ктотеперь на той кровати обратно поднимется, когда они увидят, что нас нету. А япогляжу, нет ли в стенах ще…

Она не договорила. С тихим, вкрадчивым скрипом раздвинулисьдубовые доски, которыми были обшиты стены почти до потолка, и какой-то человек,выставив вперед шпагу, ворвался в комнату.

В руках Августы взлетел, точно перышко, табурет, и онаметнула его прямо в голову разбойника. Издав недоуменное утробное восклицание,тот завалился назад, но застрял в узкой щели, закупорив ее своим телом. Шпагаего, звеня, покатилась по полу; и в этот миг Лиза почувствовала, что пол сновазаходил ходуном. Сперва ей показалось, что это ноги задрожали с перепугу,однако тут же ударила догадка: кровать поднимается!

Она махнула Августе, и та, подхватив окровавленный табурет,метнулась к ней. Девушки напряженно вглядывались в темный провал.

– Неужто смертоубийство задумали? – тихо проговорила Лиза. –Вот звери лютые…

– Я поначалу решила, они просто-напросто хотят нас усыпитьда ограбить, а тут вон что… – покачала головой Августа. – Все ж, надеюсь,одумаются, спохватятся!

Лиза печально усмехнулась. Она не хотела пугать подругу;напротив, дорого бы дала, чтобы хоть как-то ее успокоить: жизнь приучила еепрямо смотреть в лицо опасности и не пытаться спрятать голову под крыло.

– Помнишь, я тебе про Дарину рассказывала? – тихо молвилаона. – Тоже все надеялась, бедная, может, одумается Сеид-Гирей, может,спохватится? Эх, Дарина, бедная Дарина… Плохая надежда, что у палача топоpсломается! Лучше уж ко всему готовым быть.

Она вздрогнула. Послышалось или и впрямь раздался за стеной,где чернела узкая щель, не то стон, не то тяжкий вздох, когда она упомянула имянесчастной малороссиянки? Не ее ли призрак очнулся от вечного сна?

– Готовься! – насторожилась Августа. – Вот они!