Августа, смеясь над странностями кучера, взглянула наподругу, и улыбка застыла на ее устах… Лиза с усилием придала своему лицувыражение полнейшей невозмутимости и, подхватив злополучные кружки, всунула вруки хозяину так ловко, что не успел он и глазом моргнуть, как уже держал их.

– Сдается мне, вино уже простыло, – затараторила Лиза, – ноне трудитесь, любезный хозяин, подогревать его снова. Мы вполне удовольствуемсягорячей водою.

И прежде чем кто-то понял, что она собирается сделать, Лизасняла с полки две чистые кружки и зачерпнула воды из котелка, стоявшего наочаге.

Черные глаза молодой княгини блеснули, и Лиза с облегчениемпоняла, что Августа тоже насторожилась.

Она бросила на стол золотой дукат, и хозяин, тотчас позабывсвое разочарование, схватил его с такою поспешностью, будто перед ним была немонета, а снежинка, которая вот-вот могла растаять.

– Спасибо, спасибо, высокочтимые синьоры! – запел он сладко.– Поистине счастливым ветром занесло вас сюда!

Он весь был погружен в созерцание золота, иначе непременнозаметил бы, как вздрогнула Лиза…

А ей словно бы раскаленную иглу вонзили в сердце! Ветер…Счастливый ветер? Нет, попутный ветер! Так вот почему таким пугающе знакомымпоказался ей голос «матушки» трактирщика: ведь это был голос страшной старухииз Адриановой виллы…

Что делать? Что же теперь делать?!

Их здесь ждали – это ясно. Неизвестно пока, замешан ли тутГаэтано, хотя поведение его весьма подозрительно, однако сомнений нет: старухаи ее сын замыслили недоброе. Если сказать, что она узнала старуху, расправаможет последовать незамедлительно. Попытаться убежать?.. Их ни за что невыпустят – куда там! Да и в той круговерти, что беснуется за порогом, им нескрыться, если это и впрямь дело рук проклятой старой strega. Нет, надовыиграть время. Скорее всего нападут на них ночью, когда будут уверены, что ониуснули. В вино, наверное, подмешано снотворное… Эх, надо было сделать вид, чтоони его выпили, – это успокоило бы разбойников.

Вбежал какой-то тощий, неряшливый мальчишка, верно слуга;бросив на девушек хитрый взгляд, что-то шепнул хозяину.

– Высокочтимые синьоры, – склонился тот в поклоне. – Прошупрощения, что заставил вас ждать: самая роскошная спальня была занята синьором,который прибыл незадолго перед вами. Но, узнав, какие высокородные дамы оказалимоему скромному заведению честь своим присутствием, этот любезный господин сохотою перебрался в другую комнату. Да благословит Мадонна его доброе сердце!Извольте же следовать за мною, синьоры. Я самолично провожу вас в вашиапартаменты, где уже все готово: горит очаг, кувшины полны воды, и даже… – Онсделал паузу и, важно поводя носом, изрек со значением в голосе: – Дажепостелены чистые простыни!

Августа слегка кивнула, давая понять хозяину, что егостарания оценены должным образом, а Лиза неожиданно подхватила кружки с вином иулыбнулась изумленному трактирщику:

– Жаль, если пропадут ваши труды, дорогой хозяин. Пожалуй,мы все-таки выпьем это вино перед сном!

Вздох облегчения, вырвавшийся из груди негодяя, мог быпогасить свечу, и Лиза, несмотря на терзавшую ее тревогу, едва удержалась отсмеха. В этом мерзавце, при всей его злообразности, было нечто столь глупое,пошлое и несусветное, что в сердце Лизы начала оживать надежда. Да неужто им сАвгустою не провести этого жадного барана?!

Они двинулись вслед за хозяином, который то и дело кланялся.

Наконец на галерейке, окаймлявшей залу, он распахнулкакую-то дверь и гостеприимным жестом пригласил дам войти.

– Надеюсь, ваши светлости будут спать спокойно, –промурлыкал он.

– Надеюсь, мы еще увидимся с вами! – со значением ответилаЛиза, улыбаясь изо всех сил.

Волчьи глаза его сверкнули на миг и погасли в тени набухшихвек. Хозяин захлопнул дверь, унеся с собою свечи.

* * *

Свечи-то унес, однако темнее в комнате не стало. Полная лунасветила в растворенное окно!

– Батюшки-светы! – изумленно воскликнула Лиза. – А буря-тозакончилась!

– Конечно, – криво усмехнулась Августа. – Она уж больше ненадобна: птички в клетке!

– Значит, ты поняла? – тихо ахнула Лиза.

– У тебя было такое лицо… – кивнула Августа. – Но как тыдогадалась?

Лиза торопливым шепотом поведала о подслушанном разговоре, иАвгуста даже зубами скрипнула от злости.

– Проклятые разбойники и воры! – выругалась она почему-топо-итальянски и тут же решительно произнесла: – Окно отворено. Подумаешь,второй этаж! Подберем юбки повыше и… При такой-то луне не заплутаемся.Отсидимся где-нибудь в зарослях не то в развалинах, а по свету, глядишь, найдемна дороге какую-нибудь calessino.

Лиза с сомнением пожала плечами. Решительности ей было незанимать, и все же замысел Августы показался слишком уж бравым. Наверняка ихстерегут. Она подошла к окну, высунулась, и тотчас внизу раздался тихий свист,а потом по двору, словно невзначай, прошелся какой-то широкоплечий человек,поглядывая наверх и поигрывая ружьем, которое держал на изготовку. Лиза сочлаза лучшее отступить. Путь в окно был отрезан.

Августа стояла у порога и оглядывалась. Эта «самая роскошнаяспальня» была небольшим зальцем с камином, над которым висело треснувшеезеркало, со столом, куда Лиза с облегчением воздвигла знаменитые кружки, дадвумя табуретами. Посреди комнаты высилась просторная кровать, столь массивная,что нечего было и думать перетащить ее в более укромное место, хотя бы в угол.

– Ничего, так даже лучше, – бодро заявила Августа. – Я,помнится, читала какой-то испанский роман, в котором храброго гидальго зарезалина постоялом дворе сквозь потайное отверстие в стене. А тут нас никакая шпага,никакой нож не достигнет!

Лиза только зябко повела плечами.

Они еще послонялись по неуютной комнате, посидели на краешкеобширного ложа… Августа зевала, сначала прикрываясь ладошкою, потом все шире ишире. Делать было нечего, оставалось только лечь в постель. Решив, что утровечера мудренее, сговорились спать попеременно. Лизе, у которой сна не было нив одном глазу, не составило труда убедить Августу, что будет караулить первая.