Слух у меня сделался таким острым, что я слышала, какшепчутся люди за несколько комнат от нащей. Кожа побледнела настолько, чтокто-то уже отмстил это, правда пока в шутливой форме. Дана скалила: «Вот чтопроисходит, когда белые пытаются жить под землей». Время от времени патрулиЧерного Креста переходили через мосты Норд-Ист-ривер, чтобы охранять Бруклинили Квинс; от одной мысли о том, чтобы пересечь текущую воду, меня начиналомутить. И я искренне радовалась отсутствию зеркала в импровизированной душевойкабинке, поскольку подозревала, что мое отражение стало размытым.

Родители рассказывали, что происходит с вампирами, если онидолго не пьют кровь. Они становятся похожими на монстров из легенд: бледныекостлявые создания с ногтями-когтями. У них выпадают волосы и постоянновыпирают клыки. Но хуже всего безумие: когда вампир долго голодает, он сходит сума и превращается в дикого зверя, безжалостного убийцу, не знающего меры. Дажебезобидный вампир может стать таким.

Да, именно так родители убеждают тебя хорошо кушать, когдаты еще ребенок. Все эти старые истории были настолько пугающими, что я безвозражений выпивала свой стакан. Но сейчас тот детский кошмар вернулся, и якаждый день спрашивала себя: «Может ли все это случиться со мной, хотя я еще неполноценный вампир? Насколько я изменилась? Насколько осталась прежней? И как ямогу жить дальше, ничего об этом не зная?»

Даже выходя на патрулирование с Черным Крестом, я никак немогла поесть. Снова и снова меня ставили на дежурства не с Лукасом, а с другимиохотниками; ночь за ночью мы патрулировали окрестности, где я просто не могланичего поймать. Мне ни разу не пришлось увидеть, как убивают вампира, и это,конечно, было некоторым утешением, но к тому времени я уже настолько оголодала,что превратилась в полную эгоистку. Я думала только о крови.

Через пять дней я впала в отчаяние. Как раз в ту ночь мы сЛукасом наконец-то снова вышли дежурить вместе.

— Когда у нас появится свободное время, нужно будетвернуться сюда, — сказала Дана, когда группа вышла на патрулирование. Послежаркого июньского дня асфальт еще не остыл, хотя уже наступили сумерки; у меняпо спине текли ручейки пота. — Кажется, это отличное место для вечеринок.

Вокруг нас были сплошные бары и ночные клубы — некоторыевыглядели очень сомнительно, а остальные казались дорогими и шикарными. Золотойсередины я не нашла.

— Думаю, у меня спросят документы.

— Немного накрасить тебя и Ракель, и все будет в порядке, —уверенно ответила Дана. — Эй, ты что, плохо себя чувствуешь?

— Просто устала. Сегодня меня заставили дважды забраться настену.

Дана хлопнула меня по плечу:

— Из тебя сделают крутого бойца!

Лукас посмотрел на нашего сегодняшнего руководителя, Милоша,одного из заместителей Элизы, поджарого мужчину с белокурыми волосами ибородкой, и сказал:

— Я бы хотел вместе с Бьянкой дежурить в восточной частизоны. Можно?

 «Пожалуйста, скажи "да". Пожалуйста, скажи "да".Лукас поможет мне найти какую-нибудь еду. Я знаю, что он сможет...»

— Да на здоровье, — ответил Милош и понимающе ухмыльнулся,но мне было плевать. Пусть думает, что мы собрались заняться сексом.

Некоторые члены группы захихикали и забормотали что-то, ноникто нас не остановил. Я взяла Лукаса за руку, и мы направились в темноту.

Едва мы остались одни, Лукас сказал:

— Ты выглядишь просто кошмарно.

— Может, стоит на тебя разозлиться, но я знаю, что ты прав.— Лукас вел меня по тротуару под невысокими деревцами, высаженными вдольмостовой. Из окружавших нас домов слышались обрывки сальсы в разных темпах, иэто напоминало состязание сердцебиений. — Мне нужно поесть. Я уже с ума схожу.

— Недалеко от штаб-квартиры есть больница. Я уже подумывал,что можно попробовать забраться в банк крови, как в прошлом году, помнишь?

Отличная идея на будущее, но мне требовалось более быстроерешение.

— Лукас, я больше не могу ждать. Серьезно. Мне нужна кровьпрямо сегодня.

Он остановился, и мы какое-то время просто смотрели друг надруга. На вороте белой футболки у него появились пятна пота, бронзовые волосыпотемнели, став почти цвета ночи. Лукас легонько провел большим пальцем по моейщеке, и я вздрогнула, почувствовав, насколько он теплее меня. Он с запинкойпроизнес:

— Я... о тебе позабочусь.

— Я знаю. — Моя вера в него была абсолютной. — Но как?Где-нибудь поблизости можно поохотиться?

— Пойдем.

Лукас взял меня за руку и потащил вперед. Через несколькокварталов вокруг стало спокойнее — мы довольно далеко отошли от главных улиц,приблизившись к воде.

Дойдя до магазина, витрины которого изнутри были заклееныгазетами, Лукас остановился. На дверях висела табличка с надписью: «Сдается варенду».

— Думаю, там совершенно пусто, — сказал Лукас, вытаскивая изкармана джинсов тонкую металлическую отмычку. — А это значит, что исигнализации нет.

— Зачем мы туда вламываемся?

— Чтобы уединиться.

За какие-то считаные секунды Лукас открыл замок. Я вспомниласобственные жалкие попытки взлома почти годичной давности и позавидовала еголовкости.

Мы нырнули в магазин, и Лукас мгновенно захлопнул за намидверь. Свет уличных фонарей проникал сквозь газеты, отбрасывая приглушенноезолотистое мерцание. Деревянные половицы под ногами были старыми инеотполированными, вдоль одной стены тянулась барная стойка, за которой виселогрязное, покрытое пятнами зеркало. Я остановилась и присмотрелась к отражению.От меня осталась только тень — бледные серебристые очертания. Как привидение.

«Вот так выглядела Патрис, когда долго не пила кровь, —подумала я. — Мне и в голову не приходило, что подобное может случиться сомной. Почему я не понимала, что это означает для вампира?»

— Ну вот, — произнес Лукас. Он явно нервничал. — Здесь мыодни.

Я улыбнулась ему, хотя чувствовала только печаль, и сказала:

— Как бы мне хотелось воспользоваться этой возможностью длячего-нибудь приятного. — Его поцелуи казались мне такими далекими — всего лишьвоспоминание, слишком прекрасное, чтобы быть частью моей нынешней жизни. — Ичто мы будем делать? У тебя есть план?

— Да. Ты будешь пить мою кровь.

Сначала я решила, что просто неправильно его поняла илиплохо расслышала. Конечно, я пила кровь Лукаса и раньше. Дважды. Оба разаощущения были очень сильными. Пить кровь — это чувственно, даже сексуально. Явсего лишь однажды пила кровь у другого парня, у Балтазара, и тогда едва незанялась с ним любовью. Но то, что произошло между мной и Балтазаром, быловсего лишь физическим влечением. Чувства к Лукасу делали все куда мощнее иярче.