Но едва я успела подумать об этом, Элиза спросила:

— Эдуардо говорил, у вас двое новеньких. Кто они? Ракель тутже шагнула вперед:

— Ракель Варгас. Я из Бостона. И готова научиться всему,чему вы, ребята, захотите меня научить.

— Хорошо. — Элиза не улыбнулась (собственно, я уже поняла,что ее невозможно представить улыбающейся), но, кажется, выглядела довольной. —Кто еще?

Мне не хотелось выходить вперед, но особого выбора у меня небыло.

— Бьянка Оливьер. Я из Эрроувуда, Массачусетс. Я... гм... —Ну вот что я должна сказать? — Спасибо, что приютили нас.

— Ты та самая, о ком нам говорила Кейт, — произнесла Элиза.— Та, кого воспитали вампиры.

«Класс».

— Это я.

— Держу пари, мы можем многое у тебя узнать. — Элизахлопнула в ладоши. — Ладно. Мы поставили для вас раскладушки в дальнем концепутей. А вы, новички, идите за мной.

Идти за ней куда? Я встревоженно глянула на Лукаса, но,похоже, он знал об этом не больше, чем я. Элиза удалялась, Ракель поспешила заней, и мне пришлось сделать то же самое.

— Мы сразу начнем обучение? — спросила Ракель, пока мывтроем шли вдоль платформы метро.

— Так не терпится? — Судя по голосу, Элиза не думала, чтоРакель так уж обрадуется, когда увидит, что нас ожидает. — Нет. У вас былтяжелый день, так что начнем утром.

Мы дошли до конца платформы, и Элиза впустила нас в бывшийтехнический коридор. Там воняло грязью и ржавчиной, вдалеке капала вода.Небольшая желтая табличка гласила, что это место может служитьпротиворадиационным убежищем. Спасибо, что сообщили.

Я спросила:

— Так куда мы идем? Почему не остались со всеми?

— Здесь у нас есть несколько отдельных каморок. Не роскошь,но всяко лучше раскладушек, на которых будут спать остальные из вашей ячейки. Авы будете жить с нами — двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

— Но почему мы? — Я споткнулась о потрескавшийся бетон ичуть не упала, но Ракель поддержала меня за локоть. — Почему не Кейт и Эдуардо?

Может, потому, что Эдуардо в немилости и такой холодныйприем служит ему наказанием? Но ведь несправедливо наказывать Лукаса, Дану иостальных за ошибку Эдуардо!

Однако Элиза ответила:

— Вы, девочки, еще совсем новички. Не знаете нашей жизни, амы не знаем вас. Жить рядом — самый лучший способ познакомиться.

Да уж, глотнуть крови в таких обстоятельствах станет ещесложнее. А если я не буду достаточно часто пить кровь, то начну болезненнореагировать на солнечный свет, текущую воду и церкви и каждая моя реакция можетвыдать во мне вампира.

И как я сумею сохранить свою тайну?

Когда свет выключили, Ракель прошептала:

— Чем больше все меняется, тем больше остается таким же,правда?

Я понимала, о чем она. Неделю назад мы с ней жили в однойкомнате в академии. Сейчас все в нашей жизни изменилось, но мы по-прежнему спимв кроватях, которые стоят рядом, — точнее, я надеюсь, что это можно назватькроватями.

Нам выделили комнату, не похожую вообще ни на что. Видимо,когда инженеры покинули этот туннель подземки, они заодно оставили тутнесколько старых вагонов. Черный Крест переоборудовал их, сделав некое подобие жилища.Наши койки установили на бывшие сиденья, от потолка до пола здесь тянулисьстальные шесты, и создавалось впечатление, что мы в каком-то учебном центре длястриптизерш. Нам с Ракель отвели примерно третью часть вагона, отделеннуюимпровизированной металлической перегородкой.

— Мне здорово не хватает твоих коллажей на стенах, —вздохнула я. Окна по обеим сторонам вагона побелили, но они выглядели холодно иуныло. — И моего телескопа. И наших книг, и одежды...

— Это всего лишь барахло. — Ракель приподнялась на локте. Еекороткие темные волосы торчали во все стороны, и если бы я не чувствовала себятакой несчастной, непременно поддразнила бы ее. — Какая разница, если мынаконец-то делаем что-то важное! Вампиры испортили жизнь нам обеим, а ужпривидения... об этом я даже и не заикаюсь. А теперь мы можем нанести ответныйудар, и это стоит любых жертв!

Я понимала, что не осмелюсь даже намекнуть Ракель на правду,но мне хотелось, чтобы она хоть чуть-чуть поняла, что я в действительностииспытываю, поэтому сказала жалким голоском:

— Мои родители хорошо обо мне заботились. Ракель неответила. Я застала ее врасплох, и она не знала, что сказать.

— И Балтазар — он относился ко мне очень по-доброму. К намобеим. — Вдруг это поможет ее убедить?

Но тут Ракель резко села, охваченная таким внезапным гневом,что меня это потрясло.

— Слушай, Бьянка. Я не собираюсь делать вид, будто понимаю,через что тебе пришлось пройти. Мне казалось, что это у меня в жизни все шлонаперекосяк, но узнать, что люди, которых ты считала родителями, — вампиры...Это в сто раз хуже.

Я была вынуждена и дальше позволять ей верить в это, поэтомумолчала. А Ракель продолжила:

— Они промыли тебе мозги, так? И ты еще долго будешь искатьдля них оправдания. Но факт остается фактом — они дурили тебя как хотели. ИБалтазар вместе с ними. Так что очнись! Подними голову выше — мы больше не дети.Мы узнали, что идет война, но наше место здесь, с солдатами.

Ракель была так категорична. Так уверена в себе. Мнеоставалось только молча кивнуть.

— Вот и хорошо, — сказала она и нырнула под одеяло. Японяла, что наш разговор окончен, — впрочем, все равно я с ней больше ничемподелиться не могла. И тут она очень тихо добавила: — Я сделаю нам коллаж.

Я улыбнулась и обняла подушку.

— Что-нибудь красивое, ладно? В этом месте нужно что-нибудькрасивое.

— А я думала — страшное и грозное, — отозвалась Ракель. —Ладно, посмотрим.

В течение следующих двух недель каждый день в точностиповторял предыдущий.

Свет по утрам зажигали ужасно рано, правда, я не знала, восколько именно, потому что у нас не было ни часов, ни мобильников. Но все моетело отчаянно протестовало, и я понимала, что для меня это чересчур.

Все собирались очень быстро. Собственно, мне едва хваталовремени, чтобы слегка ополоснуться под душем, причем душ был общий, как в моихсамых страшных кошмарах про гимнастический зал, но все так торопились и велисебя так по-деловому, что мне некогда было стесняться. Потом мы переодевались втренировочную одежду и шли в импровизированный спортзал. И оставались там. Надолгие часы.

Конечно, не все должны были сидеть под землей. Членынью-йоркского Черного Креста, чьи имена я никак не могла запомнить,тренировались по утрам, а потом уходили на дежурство в то время, как ночнаясмена возвращалась. У охотников были карты Нью-Йорка с отмеченными на нихразличными маршрутами патрулирования. День и ночь кто-нибудь дежурил буквальнов каждом районе города. Я знала, что Лукас, Дана и другие из нашей группы тожеиногда патрулировали, но не мы с Ракель. Предполагалось, что мы с ней либостанем умелыми бойцами, либо умрем, пытаясь ими стать.