милый: на самом деле я для тебя инопланетянка в самом физическом смысле этого слова. Ты живешь в копии своего континента за миллиарды световых лет от твоей прежней Земли. В копии, которая стала разниться с оригиналом лишь с 1990 года. И то лишь в такой малости как наша с тобой личная жизнь. Вот Ельцин так же…

– Я знаю наперёд, что произойдёт, и под Новый год он уйдет со своего поста. Игнат рассказал мне подробно историю будущего…

– О, но ты мне об этих подробностях не рассказывал.

– Что-то служба времени обо мне забыла. Даже Игнат не навещает. И те подонки, что за ним охотились: я вспоминаю чернявого мужичка. Да возможно никто меня не беспокоит, что окружающий мир мы не изменили, пока все события в точности соответствуют тому, что я помню о девяностых.

– О нас «забыли» именно потому, что мы не меняем истории. Хочешь жить спокойно – живи. И не вмешивайся никуда.

Вера замолчала и взглянула за темное окно: декабрьский вечер был неотличим от ночи.

– Ты говоришь как моя мама. Но ты мне не мать, а подруга, жена. Я хотел бы, чтобы ты стала мне боевой подругой.

– Я поняла. Не надо, еще раз подумай, Артем.

– Уже есть интернет, я могу в него такой компромат запустить… – воспоминание о будущем.

– Не надо, Артем. Подумай обо мне. И о себе. Не разрушай нашего континента любви.

– Подумать только, там во вселенной где-то далеко есть такая же Земля как и наша. И небо над ними такое же, в тех же созвездиях. И там беседует две наши копии. Только у них наверно всё пойдёт по-другому.

– А насчет рукописи… При уборке квартиры я нашла ее. Какой ужасный мир! Хорошо, что мы не там.

– Мы там. Ведь изменилась только наша личная жизнь. А те же люди так же вредят – но не нам. Мир по-прежнему ужасен, Вера. Неужели ты не хочешь его изменить?

– А как?

– Углубимся опять в современную астрофизику, а именно в космологию. Космолог Макс Тегмарк предложил следующую классификацию миров:

Уровень 1: миры за пределами нашего горизонта событий – видимой части вселенной – Метагалактики. Это внеметагалактические объекты – то, что я назвал звездными континентами.

Уровень 2: миры с другими физическими константами – то есть отдельные вселенные – «пузыри» из инфляционной модели (Мультиверсума) или миры на бранах из М-теории струн.

И вот, Вера, внимание: В отличие от Мультивселенной, в которой каждый пузырь вселенной начинает с нуля и развивается самостоятельно, «многомировая» вселенная состоит из переплетающихся ветвей, которые начинались с одинаковыми начальными условиями.

Это лишний раз доказывает, что мы внутри пузыря. Наши миры внутри одной вселенной, так как физические законы одинаковы и самое главное: миры наши пересекаются – а точнее, ветвятся. Вот точка развилки и была в девяностом году. И, похоже, опять миры схлопнулись.

– Континент любви… ты разрушаешь его.

– Вера, а что боятся-то: в этом мире, который мы покинем, все будет идти, как было и без нашего вмешательства.

– Коробка из-под ксерокса» номер два? Еще один компромат?

– Знаешь, почему я хочу уйти? Мир настолько опасен, что кроме обойденных мной опасностей могут появиться иные, которых Игнат не знал… Если ты действительно печёшься о большей безопасности нашего «континента любви», уйдем далеко, на континенты, где история сильно отличается от нашей.

– Но как?

– У нас нет энергии. Уйти, и то с превеликим трудом, можно лишь в очень близкие миры. Или в прошлое. Так, как это сделал Игнат. Найдём себе теплое местечко в восемьдесят каком-то году и избежим… нашествия зла из преисподней. А то наворотили в двухтысячные, девяностых им мало…

– Ты ученый, и в том году можешь изучать историю того времени – краеведение, – сказала Вера.

– Да уж. Натуральная история. Метод изучения изнутри, – Артем задумался.

Взгляд его устремился на огоньки домов во тьме за окном:

– А ведь долететь до звезд быстрее света можно лишь в том случае, если сигнал или тело попадет в прошлое… Теория относительности запрещает двигаться быстрее света, иначе следствие для одного из двух наблюдателей произойдет раньше причины.

– Но ведь это и есть перемещение во времени, – воскликнула Вера.

– Точнее, это перемещение в параллельный мир, с помощью которого устраняется парадокс близнецов.

– Значит, кто-то уже попал на звезды, – догадалась девушка.

– Ну кто, кто… мы. Мы попали на далекие звезды, на другой звездный материк. Это копия Земли за миллиарды световых лет от другой Земли.

6.На берегу вселенной

За широкими окнами кафе виднелось озеро – на том месте, где в их мире находится остров Богородский, образованный слиянием двух рек.

– Вот оно – теплое местечко в восемьдесят девятом году, – Вера облизнулась, держа в руках стакан со сливочным пломбиром.

Рядом с ней за столиком у окна сидел Артем – а впереди перед ними сверкал огнями зал, полный людей и неспешной музыки, подыгрывающей в такт уходящему дню: желтые лучи заката за спиной от солнца, садящегося за реку, сливались с электрическим светом люстр и канделябров в кафе.

Поодаль – через два столика сидела еще одна пара – мужчина постарше Артема – правда, как будто совсем ненамного, и женщина.

– Игнат, – Артем – бесцеремонно кивнул в сторону столика со своим старшим, – нашел себе подругу из своего будущего. Точнее, он выписал ее сюда, как выписывали русские цари себе принцесс из Германии или Дании.

– Ну ты даешь! – сказала Вера, – как про них говоришь…

– Мы же тоже здесь чужаки, – продолжал беспечно Артем, – мы из двухтысячного года сюда сбежали.

– Ты посмотри лучше на наших детей.

– Они не наши… они и есть мы, – иронично ответил ей Артем.

Вера обернулась – за стеклами окон на них смотрели мальчик и девочка лет двенадцати.

– Не понимаю, – упрекнула Вера, – зачем было наших двойников забирать сюда из девяностого года… или они местные из восемьдесят девятого года? Я разницы, признаюсь, не замечаю, ведь год всего.

Артем тоже обернулся и увидел, как девочка – Вера маленькая – уже отошла от окон закусочной и приблизилась к берегу водоема. От зашедшего солнца по озеру шла красноватая рябь. Она присела на корягу, расправив на коленях широкий подол бежевого платья, и смотрела вдаль, на закатное зарево, охватившее алыми сполохами полнеба.

А мальчик продолжал во все глаза смотреть на закусочную, стоя почти вплотную к стеклу – в своей светлой рубашке в крапинку с заправленными до локтей рукавами и в синих школьных брюках…

Рассмотрев его получше, Артем понял:

– Он из девяносто первого