– Как в театре относились к Руслану Бойцову? Он ладил с коллективом?

– К Руслану? – Похоже, Голубков не ожидал такого вопроса. – Ну, как… нормально относились. В общем и целом. Не знаю… я лично ничего такого… выдающегося не припоминаю. Иногда возникало, конечно… недопонимание. Но это у всех бывает. Все мы люди, все человеки. От эмоциональных всплесков никто не застрахован. Тем более здесь. Это ведь театр, публика у нас нервная, чувствительная. Нет-нет да и перегнут палку.

Пока он говорил, Гуров внимательно следил за выражением его лица. Первое недоумение и заторможенность, сменившиеся нескончаемой нервозной говорливостью, лучше всякого чистосердечного признания объясняли суть дела.

«Сто процентов здесь – личный мотив, – подумал Лев, наблюдая метаморфозы на лице собеседника. – Сначала тормознул, как бы испугался – и правду сказать о друге неловко, и что соврать, еще не придумал. Потом сориентировался, в каком направлении плыть, и теперь, волю дай, так до вечера не остановится. Внутреннее напряжение будет выводить. Классический случай».

Косвенных подтверждений тому, что в театре у Руслана Бойцова имелись личные недруги, он и из предыдущих разговоров получил более чем достаточно. Теперь же, слушая, как на этот простой и незатейливый вопрос отвечает Голубков, окончательно убедился – если в этом деле имелся заказчик, искать его нужно среди работников театра.

Глава 3

Внимательно и терпеливо выслушав все, что имел сказать ему Голубков о взаимоотношениях коллектива с помощником режиссера Русланом Бойцовым, Гуров, как и планировал изначально, перешел к происшествию в ресторане. Он не стал задавать наводящие вопросы, а просто попросил Голубкова рассказать про вчерашний вечер.

Рассказ этот почти полностью продублировал информацию, которую уже сообщил Берестов. Голубков знал даже меньше, по-видимому, и впрямь не отличаясь особой наблюдательностью.

Десять минут, которые Вадим согласился уделить ему, истекли, и, любезно попрощавшись, Лев покинул театр.

Он опросил не всех, кого планировал, но рабочий день уже заканчивался, а ему еще хотелось успеть заглянуть в морг и осмотреть тело.

В морге Гурова, как «постоянного посетителя», многие знали в лицо. Поэтому доступ к телу и последнюю информацию о вскрытии он получил без труда.

– Ничего особенного, – сказал Юра, молодой эксперт, только-только окончивший институт. – Причина смерти более чем очевидна. Так брюхо вспороть, это еще суметь надо. Просто настоящее харакири. Вот, полюбуйтесь.

Они зашли в холодильник, и Юра выдвинул один из «пеналов».

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, упомянув о харакири, Юра ничуть не преувеличил.

Брюшная полость лежащего перед ними обнаженного человека была вскрыта разрезом длиной сантиметров двадцать. Такая рана не могла образоваться от простого удара ножом в живот.

«За что ж он его так? – думал Гуров, осматривая труп. – Действовал в состоянии аффекта или сознательно, чтобы наверняка убить? Интересный вопрос…»

Заметил, кроме раны в брюшной полости, две небольшие гематомы – на челюсти и в области ключицы, он спросил у Юры:

– Кто делал вскрытие? Ты?

– Да, я. Доверили, – усмехнулся тот. – Но я же говорил, причина смерти здесь очевидна. Двух вариантов быть не может. Смерть наступила практически сразу же после этого удара. Уж не знаю, кого этот парень так разозлил. Может, японской мафии насолил чем-то?

– Кроме ранения, больше ничего?

– Есть еще в крови остаточные следы некоего препарата. Бодрящего, скажем так. Но доза совершенно не глобальная, умереть от такого количества точно нельзя. Все в пределах. Скорее всего, просто «для бодрости» принял. Его ведь возле ресторана обнаружили, если я ничего не путаю?

– Да, на отдыхе.

– Ну вот. Наверное, просто захотел немножко «добавить». Для куражу. Может, для этого и вышел из ресторана. В зале-то неудобно. Но когда на него напали, он явно был в полном сознании. Вон, видите, даже подрался слегка, – кивнул Юра на гематомы.

Неспешно пробираясь домой по вечерним пробкам, Гуров анализировал все увиденное и услышанное сегодня и размышлял о том, как могли развиваться вчерашние события возле ресторана.

Учитывая намеки либо даже прямые высказывания о том, что Бойцов употреблял «некие препараты», можно было предположить, что из ресторана он вышел именно по этой причине. Даже Мила, которая, если верить ее словам, в этом ресторане никогда не бывала, тем не менее оказалась в курсе. Ведь она практически прямым текстом так и сказала, что Бойцов «вышел нюхнуть».

А если знала даже она, значит, могли знать и другие. Знать и при случае передать эти знания кому-то еще.

Посадить в кустики пару отморозков с тем, чтобы они дождались очередного «выхода» Бойцова и сделали «то, что нужно» – в принципе задача не такая уж головоломная. Здесь, пожалуй, главная трудность в том, чтобы найти таких отморозков, которые будут «на все согласны». Ведь риск в этой ситуации достаточно высокий, даже учитывая позднее время суток. Конечно, ожидать случайных прохожих стоило вряд ли, но из самого ресторана легко мог появиться еще кто-то, не только Бойцов.

Какие у них гарантии? Отмазка, что просто хотели украсть бумажник? Но ведь убийство есть убийство, независимо от того, чего они там якобы хотели. И если их удастся поймать, судить будут именно за это. Идя на преступление, они не могли этого не понимать, какими бы ни были отморозками. Тогда почему согласились? Были кому-то «сильно должны»? Или наверняка знали, что смогут уйти от наказания?

Вся организация этого преступления, если оно действительно было организовано, говорила о том, что действовали люди не особенно профессиональные и не слишком «крутые», далекие от серьезного криминала и прочих «высоких сфер». Представители подобных слоев наверняка нашли бы более солидный (и менее рискованный) способ расправы, чем нападение с ножом из-за кустов.

Это в очередной раз подтверждало догадки Гурова, что заказчиком, если таковой здесь имелся, мог выступить кто-то из театра. Среда, как говорится, специфичная, здесь могут найтись причины для недовольства. Да и девушки эти… Странновато как-то выглядит это любительское сутенерство. Каприз пресыщенной элиты? Если хорошенько покопать, раскопать можно много чего.

От этих мыслей Гурову стало противно, и он решил переключиться на что-нибудь другое, например, на обдумывание плана действий на завтра.

Сейчас, еще не зная, кто, с кем и как связан финансовыми обязательствами или совместным участием в