каждый раз. Когда у нас тут рынок этот начался, вроде возможностей больше появилось. В смысле – зарабатывать. Всем как бы все разрешили. Но ведь зарабатывать – это тоже уметь надо. А, видать, умеет-то не всякий.

– В этом театре, похоже, только сейчас научились.

– Именно! В самую точку ты попал, Лев Гуров. Как пришел этот Берестов, так и загудело там все. Первым делом народу он разного натащил – кажется, всех, кого глаз видел, собрал. «Свежие силы», так сказать. Только мнение «несвежих» при этом почему-то совсем не учел. А им это ой как не понравилось. Для них все эти «свежие» – не больше чем шпана уличная, а их чуть ли не кланяться заставляют. Однако через время увидели, что есть и от «свежих» прок. Откуда ни возьмись, появился в театре зритель.

– Тогда «старички», наверное, еще больше обиделись, – проницательно заметил Лев.

– Опять в точку. Молодец, Гуров! Не зря тебя Петя хвалил. Обиделись, конечно. Они, можно сказать, жизнь свою за классику положили, а народ вместо классики предпочитает буффонаду смотреть. Любой обидится. Да и предводитель их большое недовольство выказывал. Как же, обидно человеку. То все в главных ходил, а теперь непонятно, кто такой оказался. И не холоп вроде, да уж и не царь.

– Это вы про бывшего худрука?

– Про него. В общем, так атмосфера в коллективе накалилась, что Берестов этот решил принять кардинальные меры. Взял, да и разделил один театр на четыре.

– Как это?

– А вот так. Вместо одной труппы стало там четыре «резидента». Один «резидент» музыкальный, другой – художественный, третий – сам он со своими постановками, Берестов то есть. Ну а четвертый – эта самая классика, то есть вся старая труппа во главе со старым же худруком. Преподнесено это было, конечно же, как большой подарок – бери, мол, распоряжайся, все в твоей власти. Никто трогать не будет, не вмешается в творческий процесс. Но в глубине души каждый, конечно, понимал, что это – окончательный уход в небытие. И трогать их никто не будет, и обращать внимание тоже. Варитесь там, дескать, в своем соку, сколько хотите. Главное, нам не мешайте деньги зарабатывать.

– Но это, если я правильно понял, только присказка. Базы для афер в этом делении, кажется, нет?

– Не скажи, Лев Гуров, не скажи. Берестов-то этот тоже парень не промах. У него, похоже, «нужные» знакомые везде. Он с ними по душам поговорил, на перспективность своих новых направлений в искусстве указал, да и выбил ни много ни мало – по гранту на каждого «резидента». А? Как тебе это?

– Неплохо. Только в чем подвох? Выделение прошло незаконно? Взятки, «откаты»?

– «Откаты» там, конечно же, были, я думаю, но не в «откатах» дело. В общем и целом все необходимые процедуры были соблюдены. А дело в том, как они эти гранты потратили.

– Что, не по назначению?

– Вот в этом-то мы и пытаемся сейчас разобраться. Вроде в документы посмотришь – все правильно. А начинаешь копать – просто какие-то чудеса в решете. На бумаге мероприятие вроде было, а в реальности никто его не видел, на бумаге фирма получила оплату за услуги, а в реальности выясняется, что фирма эта давно уже канула в Лету, и неизвестно, была ли она вообще.

– Фиктивные договора?

– Они самые. Фиктивные договора, фиктивные мероприятия, фиктивные поставки от фиктивных поставщиков. И чем дальше, тем больше, как говорится. С первыми-то субсидиями они как бы еще стеснялись, в основном действительно на постановки тратили. На этом и подниматься стали. А что удивительного? Красочные, богатые шоу, зритель такое любит. А дальше уж по нарастающей пошло. Зритель любит, значит, проект перспективный, значит, можно под него еще деньжат выбить. За несколько лет они в общей сложности около ста пятидесяти миллионов получили.

– Ого!

– Вот тебе и «ого». И если первые гранты, как я уже сказал, действительно на постановки и на культурные мероприятия шли, то последние все больше по личным кошелькам расходились. По крайней мере, анализ, который я тут пытаюсь с грехом пополам проводить, указывает именно на это. Последние года полтора-два процентов на пятьдесят все это – фикция. Большинство мероприятий только на бумажках значатся. А из тех, что реально проводились, – больше половины не стоят тех денег, которые, опять же судя по документам, на них потрачены.

– А почему анализ – «с грехом пополам»?

– А потому. Больно уж хорошо все закрыто. Ведь в документах-то все у них правильно: мероприятие проведено, договора с обслуживающими фирмами подписаны, государственные средства израсходованы по назначению. А то, что фирма эта на следующий же день с небосвода исчезла, – это ее проблемы, за это господа театралы не отвечают. Кроме того, здесь еще в том трудность, что все это не вчера было, а как минимум год назад. В общей сложности года три они уже с государственными субсидиями «дружат».

– И дружба, как я понимаю, очень выгодная? По крайней мере, для одной из сторон.

– Это да. Еще какая выгодная. Особенно в последнее время, как я уже сказал. Берестов и его приближенные теперь «в шоколаде». А поскольку и касса сейчас у театра неплохая, то даже придраться особо не к чему. Как ни считай, а все выходит, что свои недешевые покупки они заработной платой закрывают. Правда, за всеми вычетами получается, что от заработной платы этой и на буханку хлеба не остается, но это уже, как говорится, мелочи.

– Но если здесь все так ясно и очевидно, почему вы не можете привлечь того же Берестова, например?

– В том-то и дело, что не так все очевидно. Сам Берестов формально к финансовым документам отношения не имеет. Он ведь худрук, а не завхоз. На всех договорах подписи директора, а директор тут, как я понимаю, не то чтобы совсем уж ни при чем, но глобальных кушей ему не перепадает. Больше по усам течет.

– А кто же тогда «при чем»?

– Если судить по начисленным зарплатам – творческие соратники. Вскоре после своего прихода Берестов пригласил в театр много новых людей и подобные приглашения практикует очень активно. Сейчас мне пока трудно сказать, как это связано с аферами, но думаю, что связано.

– Пришел человек, свое получил, с худруком поделился, а потом ушел – и концы в воду.