– Кто сообщил? – прищурился офицер.

– Полковник Георгадзе.

Джабелия сразу смекнул, что к чему.

– Отлично! Одного человека оставляем здесь, остальные – в машину. Журналистка тоже останется в деревне.

Однако девушка, услышав, что за ее спиной буквально решается судьба ее материала, тут же запротестовала:

– Нет! Я тоже поеду! Я журналист, и мое место там, где что-то происходит.

Джабелия не любил спорить с женщинами, но сейчас проявил жесткость:

– Я не хочу неприятностей. Здесь вам будет безопасней.

Элен скорчила саркастичную гримасу и уточнила:

– Вы уверены? С одним-то солдатом? Вот если что-то случится, то уж точно проблем будет больше именно здесь.

Джабелия был настолько взволнован новостями, что решил больше не препятствовать француженке.

– Хорошо, вы поедете с нами. Только никакой самодеятельности – ваша безопасность полностью зависит от меня, и, следовательно, вы подчиняетесь моим приказам. Это понятно?

Элен кивнула кудрявой головой, однако в ее глазах плясал огонек, не суливший Давиду спокойной жизни. Впрочем, тот и сам здраво понимал, во что ввязался…

На небе бледным светом блистал месяц, звезды мерцали все ярче. Птицы уже умолкли, и тяжелая тишина расползлась по неровному ландшафту предгорий. Горная ночь веяла свежестью и удивительным ощущением высоты – свободы и бескрайнего пространства.

На одной из горных вершин, в укрытии, незаметном для посторонних глаз, горел огонь костра. Он был разведен с толком: чтобы дым не шел вверх и не выдавал расположение группы, Батяня приказал развести его под широкими лиственными кронами.

Запах жареного мяса щекотал ноздри проголодавшихся десантников, и, предвкушая ужин, они обменивались впечатлениями. Основной темой был, конечно, виновник торжества – тур. Солдаты и офицеры посмеивались над собственной темнотой, из-за чего некоторые из них умудрились всерьез принять это животное за какую-то потустороннюю тварь. Батяня сидел поодаль и наблюдал, как сержант Спицын управляется с сочными кусками мяса, нанизанными на вертел. Грудь майора еще побаливала, но дыхание пришло в норму, и теперь он просто отдыхал.

Хотя понятие «отдыха» было для него весьма спорным. Если Лавров не ползал по болотам, не крошил супостатов и не рисковал жизнью, то он отдыхал. А так – все равно мысли кружили вокруг темы, исследуя ее вдоль и поперек.

Из раздумий его бесцеремонно вырвал проводник, только что вернувшийся из разведки. По приказу майора он спустился в злополучное село и, представившись близким родственником одного из погибших, выяснил всю возможную информацию. Даже при том, что Мирзоян провел в деревне не меньше двух часов, информация не отличалась особенным богатством. Однако кое-что полезное он узнал. Во-первых, десантники ушли в западном направлении. Тут Батяня мысленно пожал сам себе руку – если он смог спрогнозировать действия врага на первом этапе, то, возможно, его смоделированная конструкция будет иметь успех и в дальнейшем.

Во-вторых, по сообщениям местных, все головорезы говорили по-русски без акцента. То есть вполне возможно, что они на самом деле являлись русскими. Эта новость заставила Батяню задуматься еще раз – похоже, что это были наемники. Версия с Российской армией в реальности даже не рассматривалась.

Собственно, на этом полезные новости кончались. Все остальное к операции отношения не имело. Так, по словам проводника, все оставшееся время ему жаловались на дурную жизнь и на то, что после инцидента никто так и не позаботился даже о временных жилищах для пострадавших, не говоря уж о материальной компенсации за утерянное имущество и уничтоженные дома…

– Что же, Ованес, спасибо за проделанную работу, – поблагодарил его Лавров. – Отдыхайте.

Проводник снял кепку и устало вытер вспотевший лоб. Затем, пройдя несколько шагов, он уселся, прислонившись спиной к кривому, перекрученному ветрами дереву.

Лавров подошел к связисту, который все еще пытался починить радиостанцию:

– Ну, Куницкий, как у тебя дела?

– Товарищ майор, радиостанцию для связи со штабом я почти починил, – четко доложил связист, – а вот с аппаратом по пеленгованию сигналов пока туговато. Но, думаю, в течение часа я что-нибудь придумаю.

– Молодец, сержант, – похвалил его Батяня и похлопал по плечу. – Так держать. Как только станция заработает – сразу зови.

– Так точно, товарищ майор! – с улыбкой ответил связист.

Не зря подчиненные майора относились к нему с таким уважением – они знали, что он не принадлежит к числу армейских самодуров и «паркетных генералов», которых, что греха таить, хватает с избытком.

Сержант, занимавший в этот вечер еще и должность повара по совместительству, снял первый кусок мяса с вертела. Немного потыкав его ножом, он решил, что мясо уже дожарилось. Увидев это, Батяня зычно объявил:

– Бойцы, приступить к поеданию чудовища!

Десантники встретили его шутку веселыми возгласами, и через пару минут весь отряд собрался у костра, ожидая сытного ужина.

Однако Батяня не забывал об осторожности. Как только последний кусок был снят с самодельного вертела, он тут же приказал засыпать костер и выставил часового на подходе к лагерю. Остальное подразделение расположилось у радиорубки.

Батяня первым вцепился в мясо и, тщательно пережевав кусок, воздал достойную похвалу повару. Другие тоже времени даром не теряли – порасхватав куски, принялись усердно жевать, перемалывая массивными челюстями свежезажаренного тура.

Внезапно из тех самых кустов, из которых недавно выскочило обезумевшее животное, раздалась автоматная очередь. Батяня тут же прокричал «Ложись!» и вместе с сидевшим рядом Мирзояном упал на землю. За первой раздалась и вторая очередь, прошедшая в нескольких сантиметрах от аппаратуры. Лавров жестами приказал не вставать. Внезапно стрельба прекратилась, а в кустах кто-то зашуршал. Стрелок явно дал стрекача через кусты.

Батяня мгновенно вскочил, отдал пару четких приказов:

– Двое – со мной, остальные – в лагере. Никуда не отходить. Не стрелять и не привлекать внимания. Вперед!

Лавров и два офицера пустились в погоню за невидимым автоматчиком. Не успели они пробраться через кусты, как по ним вновь открыли огонь. Капитан Качин уже вскинул автомат, но майор схватил его автомат и опустил вниз:

– Не стрелять!

Когда огонь прекратился, по ту сторону кустов что-то щелкнуло, и небольшой предмет шлепнулся слева от преследователей. «Граната!» – пронеслось в голове у Батяни. Однако Гришин, лежавший рядом с «местом приземления», быстро успокоил его, протянув отстрелянный рожок от АК-74. Майор улыбнулся, однако в кустах вновь раздался щелчок – неугомонный стрелок поставил второй магазин.

Батяня жестами распорядился окружить стрелка по флангам, но ни в коем случае не открывать огонь. Сам он начал осторожно подползать к тому месту, откуда велась стрельба. Лавров старался издавать как можно меньше звуков, он раздвигал кусты руками, то вприсядку, то ползком подкрадываясь к противнику. Вскоре Батяня услышал тяжелое дыхание и понял – стрелок шагах в двух-трех. И тут майор неосторожно наступил в гнездо какой-то птахи. Птица встрепенулась и с громким стрекотом буквально выстрелила у него из-под ног. Следом за этим выстрелил и автоматчик. Пуля оцарапала плечо майора, и теперь нельзя было терять ни секунды.