возьми с собой суцьку-насле́дьницю (так);

140. Ты завидиш нонь, Данило, да дикого вепря, —

Ты спусти своя кота и рёвула,

Ты спусти свою суцьку-наследьницю;

Ище дик-от веть вепрёнок да уполохницсэ,

Ко сырому дубу гузном да приворотицсэ, —

145. Ты приди-ткось возьми да вепря за уши,

Ты уш выздынь вепрёнка выше своей буйной головы,

Ты спусти-тко вепрёнка да во сыру землю,

Отшыби у ёго хо́робрость великую;

Ты поедёш, Данило, как по цисту полю,

150. Тебе стретицьсе на поли триццэть недругоф, —

Ты уш выстрели им да фсем по стрелоцьки;

Тибе стретицьсе на поли един недруг,

Он и станёт просить у тя востро копьё, —

Не подавай ёму востро копьё тупым конъцём,

155. Ты подай ёму востро копьё вострым коньцём!»

Тут поехал Данило да во цисто полё,

Во цисто полё Данило да на Буян-остроф.

Как увидял Данило да дикого вепря, —

Он спустил своя кота и рёвула,

160. Он спустил свою суцьку-наследьницю.

Ище дик-от вепрёнок да уполохницьсе,

Ко сырому дубу гузном да приворотицьсе, —

Он пришол, как уш взял вепря за уши,

Он и вызнял вепрёнка выше своей буйной головы,

165. Да спустил он вепрёнка да о сыру землю,

Он отшып у ёго хоробрость великую.

Тут поехал Данило по цисту полю, —

Ёму стретилось на поли триццэть недругов.

Опеть стретилса на поли один недруг,

170. Он и просит у ёго да веть востро копьё.

Подават ёму Данило своё востро копьё,

Подават ёму копьё да он вострым коньцём.

Говорит тут Мишата да сын Лазурьевиць:

«Уш ты ой еси, Данило да сын Игнатьевиць!

175. Ты по що подаваш мне своё востро копьё,

Подаваш ты копьё мне-ка вострым коньцём?

Уш я, право, не видал твоя востра копья, —

Подавай ты мне востро копьё тупым коньцём!»

Ище ф та поре Данило да сын Игнатьевиць

180. Он и подал востро копьё ёму тупым коньцём.

А на ту пору Мишата да он ухватциф был —

Потпирал он Данила да на востро копьё.

Ище тут-то Данилу да смерть слуциласе.

Тут поехал Мишата да в стольне Киев-грат;

185. Он приехал ко князю да ко Владимеру:

«Государь ты княсь Владимер да стольнекиевьской!

Скажут: “Приставилса Данило да на цистом поли!”

Я поеду нонь за Марфой да за Викулисьней».

Говорит тут кнесь Владимер да стольнекиефьской:

190. «Ты загрезил нонь, Мишата — да нонь догреживай!»

Тут поехал Мишата да во Черни-горот

Ище к той веть Марфы да ко Викулисьни.

Говорит он веть Марфы да доцери Викулисьни:

«Скажут: “Приставилса твой Данило да на цистом поли!” —

195. Ты идёш ле, не йдёш ле да ноньце за князя

А за князя да за Владимера?»

Говорит тут веть Марфа да доць Викулисьня:

«Ты свози миня г<к> Данилову белу телу —

Мне с Даниловым белым телом проститисе;

200. Дак тогда бы уш дак и замуш уш ушла».

Говорит тут Мишата да сын Лазурьевиць:

«Я свожу тебя г<к> Данилову белу телу».

Нарежаласе тут Марфа да доць Викулисьня;

Она ф пазуху клала да веть два ножыка

205. А два ножыка клала да два булатные;

Тут поехала с Мишатой да веть с Лазурьевицём.

А уш возит ей Мишата да нонь туда и сюда

А туда он и сюда да и неведомо куда.

Говорит тут Марфа да доць Викулисьня:

210. «Уш ты ой еси, Мишата да сын Лазурьевиць!

Ты уш прямо вези г<к> Данилову белу телу —

Со Даниловым белым телом мне проститисе;

Ише тут меня вези, да где-ка вороны-ти грат!..»

Он привёс ею г<к> Данилову белу телу.

215. Да пришла она г<к> Данилову белу телу;

Да и пала она да на сыру землю,

Да й пала она да не востала же:

Поткололасе на два ножа булатные.

Тут поехал Мишата ко князю ко Владимеру:

220. «Я привёс ею г<к> Данилову белу телу,

А и пала она — да не востала же!..»

А затем-то Мишаты тут да славы поют,

223. А славы-де поют да и старины скажут.

377. Дунай

Во стольнём-то городе во Киеви

Да у ласкова князя да у Владимера

У ёго было пированьё, да был поцесьён пир.

А-й было на пиру у ёго собрано:

5. Кнезья и бояра, купьци-гости торго́вы

И сильни могуции богатыри

Да фсе поленици да приудалые.

Владимер-от княсь ходит весёл-радочён,

По светлой-то грыдьни да он похажыват

10. Да сам из рецей да выговариват:

«Уш вы ой еси, князи да ноньце бояра

Да фсе же купьци-гости торговые!

Вы не знаете ле где-ка да мне обрушници,

Обручьници мне-ка да супротивници,

15. Супротивници мне-ка да красной девици:

Красотой бы красна да ростом высока,

Лицё-то у ей да было б — белой снек,

Оци у ей да — быф у сокола,

Брови черны у ей да — быф два соболя,

20. А ресьницки у ей — да два цистых бобра?..»

Тут и больш-от хороницьсе за средьнёго,

Да средьн-ёт хороницьсе за меньшого;

От меньших, сидят, долго ответу нет.

А из-за того стола из-за середьнёго,

25. Из-за той же скамейки да белодубовой

Выставал тут удалой да доброй молодець,

А не про́велик детинушка, плецьми шырок,

А по имени Добрынюшка Микитиць млад.

Выстават уш он да ниско кланеицсэ,

30. Он и сам говорит да таково слово:

«Государь ты кнесь Владимер да стольнекиевской!

А позволь-ко-се мне-ка да слово молвити, —

Не вели миня за слово скоро сказнить,

А скоро миня сказнить, скоре того повесити,

35. Не ссылай миня во сылоцьку во дальнюю,

Не сади во глубоки да тёмны подгрёбы!

У