—

«Уш ты здрастуёш, тихой Дунай да сын Ивановиць!

Уш ты ко мне приехал да на пиры пировать,

165. Але ты ко мне приехал да нонь по-старому служить?..»

Говорит тихой Дунай тут да сын Ивановиць:

«Уш ты стремян король Данило да сын Манойловиць!

Ище я к тибе приехал да не пиры пировать,

Ище я к тибе приехал да не столы столовать,

170. Ище я к тибе приехал да не по-старому служить.

Мы уш ездим от стольнёго города от Киева,

Мы от ласкова князя да от Владимера;

Мы о добром дели ездим да фсё о сватосьви

На твоей на любимой да нонь на доцери,

175. На молодой Опраксеи да королевисьни!

Уш ты даш, ли не даш, или откажош-то?»

Говорит стремян король Данило Манойловиць:

«У вас стольн-ёт веть город да быф холопской дом,

А кнесь-от Владимер да быф холопищо, —

180. Я не дам нонь своей доцери любимое,

Молодой Опраксеи да королевисьни!»

Говорит тихой Дунай тут да сын Ивановиць:

«Уш ты ой стремян король Данило да сын Манойловиць!

А добром ты даёш, дак мы и добром возьмём;

185. А добром-то не даш, — дак возьмём силою,

А силой возьмём мы да богатырьскою,

Грозой увезём мы да княженецькою!»

Пошол тут Дунай да вон из горёнки,

Он стукнул дверьми да в ободверины, —

190. Ободверины-ти вон да обе вылетели,

Кирьписьни-ти пецьки да россыпалисе.

Выходил тут Дунай как да новы сени,

Заревел-закрицел да громким голосом,

Затоптал он во середы кирьписьние:

195. «Уш вы ой еси, два брата названые!

Поежджайте вы по городу ляховиському;

Вы бейте тотаровьей со старого,

Со старого вы бейте да и до малого;

Не оставлейте на семена тотарьские!»

200. Сам пошол тихой Дунай тут да по новым сеням,

По новым сеням пошол да ко третьим дверям;

Он замки-ти срывал да бутто пугофки.

Он дошол до Опраксеи да королевисьни:

Опраксеюшка сидит да веть красеньця ткёт,

205. А ткёт она сидит да золоты красна.

Говорит тихой Дунай тут да сын Ивановиць:

«Уш ты ой Опраксея да королевисьня!

Ты получше которо[121], дак нонь с собой возьми,

Ты похуже которо, да то ты здесь остафь:

210. Мы возьмём-увезём да тибя за кнезя

А за кнезя да за Владимера!»

Говорит Опраксея да королевисьня:

«А нету у мня нонь да крыла правого,

А правого крылышка прави́льнёго;

215. А нету сестрици у мня родимое,

Молодой-де Настасьи да королевисьни;

Она-то бы с вами да приуправилась».

Ище ф та поре Дунай тут да сын Ивановиць

Он брал Опраксею да за белы руки,

220. За е́е же за перстни да за злаченые;

Повёл Опраксе́ею да во́н из го́рёнки.

Она будёт супротиф как да дверей батюшковых,

А сама говорит да таково слово:

«Государь ты родитель да мой батюшко!

225. Ты по що же миня нонь да не добром оддаёш,

А не добром ты оддаёш, да веть уш силою;

Не из-за хлеба даваш ты да не из-за соли,

Со великого даваш ты да кроволитея?

Ище ес<т>ь где веть где-ле да у других царей

230. А ес<т>ь-де у их да веть и доцери, —

Фсё из-за хлеба давают да из-за соли!»

Говорит тут король да ляховиськие:

«Уш ты тихой Дунай ты да сын Ивановиць!

Тя покорно-де просим хлеба-соли кушати!»

235. Говорит тихой Дунай тут да сын Ивановиць:

«На приездинах гостя не употчовал,

На поездинах гостя да не уцёстовать!»

Выходил тут Дунай да на красно крыльцо;

Он спускалса с Опраксеей да с королевисьней;

240. Садил-де он ей да на добра коня.

На добра коня садил да фпереди себя.

Вопел, он крицел своим громким голосом:

«Вы ой еси, два брата названые!

Мы пойдём же нонь да в стольне Киев-град!»

245. Тут поехали они да в стольне Киев-град.

А едут-де они да веть цистым полём, —

Церес дорогу тут лошать да переехала,

А на ископытях у ей потпись потписана:

«Хто-де за мной в сугон погоницсэ,

250. А тому от миня да жывому не быть».

Говорит тихой Дунай тут да сын Ивановиць:

«Уш ты ой старой казак ты да Илья Муромець!

Ты возьми у мня Опраксею да на своя коня,

На своя коня возьми ты да фпереди себя;

255. А хоша веть уш мне-ка да жывому не быть,

Не поступлюсь я поленици да на цистом поли!»

А сам он старику да наговариват:

«Уш ты ой старой казак да Илья Муромець!

Ты ус цёсно довези до князя до Владимера

260. Ище ту Опраксею да королевисьню!»

А тут-то они да и розъехались;

Поехал Дунай за поленицею,

А богатыри поехали в стольне Киев-грат.

Он сустыг поленицю да на цистом поли.

265. А стали они да тут стрелетисе.

Как устре́лила полениця Дуная сына Ивановиця —

А выстрелила у ёго да она правой глас;

А стрелил Дунай да поленицю опять,

А выстрелил ей[122] — да ис седёлка вон:

270. Тут и падала полениця да на сыру землю.

А на ту пору Дунаюшко ухватциф был;

Он и падал поленици да на белы груди,

Из-за налуцья выхватывал булатной нош,

Он хоцёт пороть да груди белые,

275. Он хоцёт смотреть да ретиво серьцё,

Он сам говорит да таково слово:

«Уш ты ой полениця да приудалая!

Ты уш коёго города, коей земли,

Ты уш коее дальнее украины?

280. Тебя как, полениця, да именём зовут,

Тебя как звелицеют да из отецесьва?..»

Лёжоцись полениця да на сырой земли,

А сама говорит да таково слово:

«Кабы я была у тя на белых грудях, —

285. Не спросила бы не имени, не вотьцины,

Не