Браг дал нам передышку, и мы частично восстановили огромные химические заводы «Лойна», так что к концу июля выпуск авиационного горючего снова поднялся до шестисот девяти тонн. К тому времени одну десятую прежнего объема производства мы уже считали победой. Трубопроводы химических заводов были так сильно повреждены, что для более серьезного ущерба уже не требовалось прямых попаданий. Даже ударная волна от взрывов сброшенных в окрестностях бомб вызывала множественные утечки. Восстановление не представлялось возможным. В августе было произведено 10 процентов от прежних объемов, в сентябре – 5,5 процента, в октябре – снова 10. В ноябре 1944 года, к нашему великому удивлению, выпуск составил 28 процентов (тысяча тридцать три тонны ежедневно)[244].

В моем «Служебном дневнике» есть запись за 22 июля 1944 года: «Ввиду отчаянных сообщений из источников в вермахте министр опасается, что до сих пор игнорируется критическая ситуация с горючим». Шесть дней спустя «министр» послал Гитлеру докладную записку по ситуации с горючим. Некоторые абзацы этой записки почти слово в слово совпадали с первой докладной запиской от 30 июня[245]. В обоих документах ясно указывалось, что падение производства в июле и августе поглотит большую часть наших резервов авиационного и других видов горючего, а дальше нам уже нечем будет затыкать дыры, что неизбежно приведет к «трагическим последствиям»[246].

Наряду с мрачными прогнозами я предложил ряд альтернативных мер, которые помогли бы нам избежать «трагических последствий» или хотя бы отсрочить их. Кроме того, я просил у Гитлера полномочий на тотальную мобилизацию всех наших ресурсов. Я также предложил предоставить Эдмунду Гайленбергу, компетентному руководителю одного из отделов моего министерства, все права на конфискацию сырья, сокращение менее важных производств и привлечение квалифицированных рабочих. Сначала Гитлер отказал: «Вы прекрасно понимаете, что, если я предоставлю ему такие полномочия, у нас станет меньше танков. Так не годится. Я не могу этого допустить ни при каких условиях».

Очевидно, он еще не осознал серьезности сложившейся ситуации, хотя мы довольно часто говорили об экстренных мерах. Я снова и снова пытался объяснить, что, если не будет горючего, не понадобятся и танки. Гитлер дал согласие лишь после того, как я пообещал увеличить выпуск танков, а Заур подтвердил, что я смогу это сделать. Два месяца спустя на восстановлении заводов по производству горючего трудилось сто пятьдесят тысяч человек, и подавляющее большинство составляли квалифицированные рабочие, чей труд был незаменим в военной промышленности. К концу осени 1944 года их стало триста пятьдесят тысяч.

Диктуя докладную записку, я не переставал поражаться тому, что наше руководство до сих пор не осознало трагизма сложившейся ситуации. На моем письменном столе лежали доклады управления планирования о ежемесячном спаде производства, разбомбленных заводах и сроках, необходимых для их восстановления. Все данные основывались на том, что нам удастся предотвратить дальнейшие бомбардировки или хотя бы сократить их число. В своей докладной записке от 28 июля 1944 года я умолял Гитлера «перевести большую часть истребителей на оборону промышленных объектов на территории рейха». Я неоднократно и настойчиво доказывал, что «гораздо важнее защитить от бомбардировок химические заводы, чтобы в августе и сентябре произвести хоть немного горючего, иначе в сентябре и октябре самолеты и на внешнем и на внутреннем фронтах просто нечем будет заправлять»[247].

Уже во второй раз я обращался к Гитлеру по этому поводу. После совещания в Оберзальцберге в конце мая он согласился на план, представленный Галландом: выделить часть новых истребителей на формирование авиасоединения исключительно для защиты промышленных объектов Германии. Геринг после совещания в Каринхалле, на котором представители топливной промышленности вновь заявили о серьезности ситуации, торжественно пообещал ни в коем случае не отправлять авиасоединение «Рейх» на фронт. Однако после вторжения западных союзников Гитлер и Геринг перебросили «Рейх» во Францию. Через несколько недель «Рейх» был разгромлен, так и не принеся ощутимой пользы. Теперь же, в конце июля, Гитлер и Геринг пообещали к сентябрю сформировать новую авиаармию из двух тысяч истребителей для обороны Германии, однако из-за непонимания ситуации и это начинание превратилось в фарс.