Новый удар, «поспрашивание» продолжалось. Он как тонущий в проруби выплывал из удушья и лишь только открывал рот вздохнуть, получал удар и погружался снова. И снова плыл на свет — хотелось вздохнуть.

— Упрямый, гля!.. Слушай, а чего Алик от него хочет? Тут же все ясно!

— А ты у него спроси.

— Ха!.. Да, куда ты?.. — Это уже Фоме, ногой… — Встает и встает! Он меня достал!

— Не заводись, а то убьешь ненароком.

— Где Алик, пусть он мне объяснит?!

На Фому навалилась спасительная тьма…

Удар…

Это была уже комната с дорогой мебелью из красного дерева, много стекла и блестяшек. Перед ним тяжелое лицо властного человека, серый костюм, дорогой запах; еще двое или трое на периферии обзора.

— Ну?.. — Человек внимательно рассматривал его, без всякого сочувствия, но и без неприязни.

— Так ничего и не сказал? — обратился он к кому-то за спиной Фомы.

— Да приблудный он, Алик, гармонист, вон руки все исколоты!..

Еще один удар, сзади.

— Я сказал, на место! — властный голос оборвал все возражения. — Может и приблудный, но пробить нужно до конца, мне многое непонятно!

Алик снова повернулся к Фоме. Он был даже красив, этот Алик и, наверное, нравился женщинам: крупное властное лицо, мощный нос, волосы с сединой, полные, резко очерченные губы большого рта.

— Чего-нибудь скажешь? Откуда ты, кто?.. — Речь его была выразительна даже без фени, почти артикулирована, легкий южный акцент придавал даже некоторую артистичность. — А?..

Фома разлепил губы, но ничего не смог сказать.

— Как ты узнал о машине? Как ты там вообще очутился, засранец?

— Да мы спрашивали, Алик! Никого не видел, ничего не знает, под кайфом был!.. Похоже, не рисуется!

Фома действительно ничего не помнил.

— Мимо проходил, — хищный оскал крупных зубов Алика показал, как он относится к этому заявлению.

— Да вы схуели! — вдруг выкрикнул он, и лицо его стало жестоким. — Почему же все лежали, глаза в землю, а этот в машину лез, а? Кругом стрельба, а он в машину лезет, ни хуя себе прохожий?! Я сильно не пойму, если мне этого не объяснят!

Фому вырвало на ковер…

Очнулся он в той же комнате, но уже без ковра.

— Слушай!.. — Жарко наклонился к нему Алик. — Скажи, как ты узнал, я тебя отпущу, клянусь!.. Денег дам…

Расстраивать такого человека не хотелось, но Фома ничего не помнил, хоть убей. К чему и шло. Алик выдвинул ящик инкрустированного шкафчика и обыденным жестом, как вынимают сахар или посуду перед чаепитием, достал пистолет.

— Тогда я тебя убью. Это реально, я не пугаю. Я вообще никогда не пугаю. Либо ты говоришь сейчас, либо ты никогда больше говорить не будешь. Это понятно?.. У тебя тридцать секунд, время пошло.

Фома посмотрел на свои руки, пальцы были отдавлены, словно на них плясали. Почему-то было понятно, что с такими руками он не жилец, именно с такими — страшными, черными, с запекшейся под ногтями кровью, да и сами ногти как-то страшно сдвинуты. Можно, конечно, прыгнуть, вяло рассуждал он, как будто это происходило не с ним, но он все равно успеет выстрелить несколько раз, пока я до него доберусь, но это будет лучше, чем пистолет к виску. Он приготовился.

В дверь постучали.

— Алик!.. — Просунулась бритая голова в проем. — Там к тебе этот… — Голова хихикнула. — Псих. Говорит, срочно, как никогда!

— Зови, — кивнул Алик; голова исчезла.

— Тебе везет, Андрюша… — Алик без улыбки смотрел на него. — У тебя образовалось несколько минут, используй их с толком, подумай, прошу. Я давно так не хотел убить кого-нибудь…

Он небрежно, как на бюст, накинул на Фому занавеску, потом убрал пистолет в карман и оставил там руку. Фома тупо смотрел сквозь тюль на эту руку в кармане. Жизнь была маленькая, как этот бугорок.

В дверь снова стукнули, и она тут же отворилась. Вошел Ефим. Ворвался, как всегда

— Алик! — заявил он с порога. — Скажи своим придуркам, чтобы меня не обыскивали! Не ношу я оружия!

— Алик, что он там полощет? Я у него ствол нашел, во такая дура! — донеслось из коридора. — А за придурка ответишь, псих!

Алик с интересом посмотрел на Ефима.

— Я же тебе его подарил, Жора, а ты ведешь себя, как болван!.. — Ефим захлопнул дверь. — Ничего доверить нельзя людям! — развел он руки и ослепительно улыбнулся Алику

— Зачем тебе оружие, Фима?

— Ой, Алик! — запел Ефим. — Да сейчас в детский сад без оружия не ходят! Стечкин — нашел оружие! По городу вон с «мухами» разгуливают!.. А что у тебя тут такое?.. — заметил он накрытую фигуру. — Кто это? — удивился он. — Я пришел поговорить без свидетелей!

— Это не свидетель, это покойник! — успокоил его Алик.

— Покойник? Ты заперся тут с покойником? — ахнул Ефим. — Алик, что происходит? К тебе не пускают, обыскивают, а ты тут оказывается с покойниками разговариваешь!

— Ну что ты пургу гонишь?.. — Алик, не вставая, прогнулся в спине. — Будет покойником, если не заговорит.

— Ну так давай убьем его и поговорим! — предложил Ефим

— Есть правила, Фима, которые нельзя нарушать…

— Но бывают же исключения?

Алик не двинулся с места, в то время как Ефим не останавливаясь бегал.

— Сначала одно исключение, — раздельно, как ребенку, произнес Алик, — потом другое… и находят тебя с дырой в башке. Полное исключение называется.

— Как вы скучно живете, Алик!.. — Ефим заглянул под занавеску.

— Эт-то кто у тебя? — ахнул он.

— Ты его знаешь? — насторожился Алик. — Откуда? Кто это? — посыпались быстрые, жесткие вопросы.

— Алик, это же мой клиент! —