Тилань потеряла дар речи. Ее сердце цунь за цунем стало холодеть, и наконец она поняла: неважно, из-за матери, Цзичана или самого себя – Тан Цяньцзы был уже на всю жизнь крепко связан с восточным материком. Ему предстояло пройти путь ожесточенной борьбы за власть, которому не было конца и обратного хода.

Она была важной пешкой в этой сложной игре, и если она сбежит, то это приведет к полному хаосу. А Тан Цяньцзы будет ждать только одно – смерть, и он сам это прекрасно понимал. Но, несмотря ни на что, она никогда не сможет спокойно смотреть на то, как он идет к своей смерти, и он это тоже понимал. И сейчас Тан Цяньцзы ведет себя так, будто готов отступить, только потому, что полностью уверен в этом. Как бы она ни боролась из последних сил, Тилань все равно никогда не смогла бы отпустить его ладонь. Это дорога, которую он выбрал вместе с Цзичаном и которую он хочет заставить ее пройти вместе с ним. Пусть даже она и сбросила мучившие ее оковы врожденного дара, Тан Цяньцзы все равно не хочет отпускать ее на свободу.

Лицо Тилань стало мертвенно-бледным. Она уже подняла руку, чтобы дать ему пощечину, но все-таки опустила ее и сжала в кулак.

– Какой же ты подлый, Тан Цяньцзы! – будто потеряв голос, прохрипела она.

Юноша отвернулся. Он больше не мог смотреть на нее. Его сердце разрывалось на части, превращаясь в холодные прозрачные осколки льда.

Во второй половине следующего дня солдаты, отправившиеся на поиски в густую чащу леса, наконец-то нашли принцессу Тилань и генерала Тана. Из двух горных коней остался всего один, на котором и ехала принцесса. Подол ее юбки был немного разорван, но в целом выглядел пристойно. На правой ноге молодого генерала императорской гвардии виднелась ужасная рана. Он долго шел пешком, ведя за собой лошадь, поэтому вся его штанина и тканевая повязка были насквозь пропитаны кровью. Чудесным образом слепая от рождения принцесса неожиданно прозрела. Они сказали, что она упала с лошади и, ударившись головой, потеряла сознание, а когда очнулась, уже могла видеть. История была странной, но все решили, что это было благим предзнаменованием. Служанка принцессы Гунъе бросилась к ней и горько разрыдалась, обняв ее колени. Фрейлины и евнухи, прислуживавшие Тилань, тоже не смогли сдержать слез, услышав этот рассказ, и сказали, что это было чудом, дарованным ей Великим Драконом.

Ночью королевский флот поднял якорь и, на всех парусах преодолев канал Ингэ, взял курс на северо-запад, озаряя своими огнями все вокруг, словно парящий над морем дворец.

Двадцать третьего числа шестого месяца в первый год правления под девизом Тяньсян пятьдесят огромных кораблей друг за другом вошли в порт Цюаньмин в царстве Чжун.

Как только они пришвартовались к берегу, то увидели неподалеку от пристани огромное войско, знамена которого заслоняли собой солнце, и великолепный императорский экипаж. Это был двадцатитысячный отряд, посланный им навстречу императором Сюем, перед которым в первых рядах стояли, обступив два паланкина, еще пятьсот дворцовых служанок.

Цзичан стоял на борту корабля, облаченный в ярко-красное парчовое одеяние, на левом плече которого был вышит золотой рогатый дракон, который выглядел прямо как живой. На макушке у принца красовалась золотая корона, усыпанная драгоценностями. Обстановка вокруг была торжественной. Увидев вдали красный паланкин с золотым изображением свернувшегося кольцом дракона, Цзичан не сдержался и со смехом обратился к стоявшему рядом с ним Тан Цяньцзы:

– Поменялось все, но не это, не это.

Вернувшись спустя десять лет в родные края, Тан Цяньцзы тоже был переполнен разными чувствами, однако на сердце у него было неспокойно, поэтому он просто выдавил из себя улыбку.

Цвет и форма паланкинов указывали на высокое происхождение тех, для кого они предназначались. Они уступали по своей красоте только императорскому черному паланкину с изображенным на нем свернувшимся калачиком золотым драконом, на котором как раз десять лет назад Цзичан прибыл в Цюаньмин. Тилань пока еще не получила официальный статус императрицы, поэтому ее паланкин был молочно-зеленого цвета с изображенным на нем ярко-бирюзовым павлином.

Из каюты в окружении служанок вышла принцесса, одетая в красивое платье цвета индиго с красно-золотыми отливами. Ее лицо скрывала восемнадцатислойная черная вуаль, закрывавшая волосы и окутывавшая с головы до ног как символ невинности и покорности. По краям вуаль была обильно усыпана черными бусинками обсидиана размером с горошины. Несмотря на то что они были совсем маленькими, по обеим сторонам камушков под светом солнечных лучей появлялся семицветный нечеткий ореол, прекрасный, как глаза красивой девушки, поэтому в народе бусинки обсидиана называли радужными глазками.

С корабля спустили длинную лестницу. Евнух, расстилавший ролик цветного войлока, украшенного по краям золотыми нитями, посмотрел снизу вверх и увидел, как по лестнице первыми начали спускаться прекрасный юный принц, облаченный в красное одеяние, и тоненькая, стройная девушка, завернутая в многослойную черную вуаль, развевавшуюся на ветру подобно черным тучам. Под вуалью виднелась сверкающая юбка темно-синего цвета, и евнух догадался, что, скорее всего, это была принцесса дружественного им царства Лэй. Все люди, находившиеся там, благоговейно преклонили колени, раздались радостные возгласы и звуки барабанов.

Тан Цяньцзы, который шел следом за Цзичаном, невольно повернул голову и посмотрел на корабль. Там, на палубе, стояла рабыня, одетая в серо-голубое платье, лицо которой было скрыто под палантином. Увидев, что он посмотрел на нее, она тут же отвернулась, будто не желая сталкиваться с ним взглядом.

– Это Тилань? – оглянувшись, спросил тихим голосом Цзичан.

Тан Цяньцзы молча кивнул. У него были связи среди бродячих торговцев восточных земель, и молодой генерал заранее отправил письмо одному хозяину торговых судов, с которым был хорошо знаком. В письме генерал обратился с просьбой помочь ему арендовать небольшой домик в Цюаньмине для Тилань, куда он отведет ее, как только она сойдет на берег. За домом ухаживало несколько слуг, каждый из которых был весьма сомнительного происхождения, но был верным и надежным. Со всеми они были знакомы еще со времен Биболо, и у них был талант не привлекать к себе внимания посторонних. Чужие люди не смогли бы увидеть Тилань, и она не видела бы чужаков.

Цзичан улыбнулся и окинул взглядом юную девушку в черной вуали, стоявшую около него:

– А ты кто? Гунъе?

Восемнадцатислойная тонкая ткань полностью скрывала девушку так, что даже невозможно было разглядеть черты ее лица. Она вела себя спокойно и умиротворенно, словно вода.

Служанки подошли, чтобы помочь принцессе.