есть деньги. Пусть лучше тратит их на себя.

— Единственное, что он готов себе купить — это выпивка, принцесса. Пусть уж лучше на вас тратит, чем переведет весь алкоголь этого мира.

Они оба уставились на Джека, ожидая его решения. Он же смотрел на эти деньги с таким неверием, словно не заслужил их.

У него никогда не было такой суммы. Нет, даже крупицы такой суммы не было. Даже когда он был принцем, он ушел из дома, не взяв с собой ни килы.

В обычной жизни он бы, наверное, отказался, но сейчас, чувствуя, что Рин все еще стоит рядом с ним, он не мог не принять то, что честно заработал, служа своему другу.

— Ладно, думаю, настало время опустошить эту комнату. — с азартом сказал он, широко улыбнувшись. — Наконец-то я смогу платить за принцессу, а не наоборот.

— Ты возьмешь это все с собой? — она подняла брови в удивлении.

— Ну а что добру пропадать? — усмехнулся он. — Сейчас сдерем с Дина какую-нибудь вместительную профунду и запихнем все туда! И у нас будет целая золотая палата в мешочке!

Девушка тяжело вздохнула. Кажется, придется у него этот мешочек все же изъять и спрятать, чтобы он не потратил все неизвестно на что.

Фердинанд же, понаблюдав за ними, снова хитро оскалился.

— Джек, я могу подарить тебе вместительную профунду, куда все твои деньги поместятся, и даже дам слуг, которые все туда положат, если ты исполнишь еще одну мою просьбу.

— Только не говори, что просьба снова связана с орденом. — без энтузиазма ответил вампир, но неожиданно лиастар пустил руку в гору денег и выудил оттуда неизвестный Рин предмет.

Это был музыкальный инструмент, чем-то похожий на кото из Кассандрики. Только деревянная основа и количество струн были больше.

— Что это? — спросила она. Джек же выглядел потрясенным.

— Только не говори, что это…

— Ага, твоя гитара. Она 400 лет валялась без дела, когда ты ушел жить отшельником. Сыграешь мне — и я помогу тебе с твоими деньгами.

Они заметили, что жрица продолжала смотреть на инструмент с неприкрытым любопытством, и Император посмеялся.

— Это национальный инструмент Красты, принцесса. И боюсь, что эта гитара — последняя в своем роде. За 400 лет после свержения отца Джека культура этой страны канула в лету. Так что сейчас вы невероятно удачливы, раз станете свидетелем того, как представитель Красты сыграет нам.

— Думаешь, я помню, как играть, Дин? — закатил глаза вампир. — Я же 400 лет ее не трогал.

— Да куда ты денешься? Не станешь же ты вручную все эти деньги сгребать? — уверенно ответил Император.

— Тц, твоя взяла. — Джек выхватил у него из рук свой инструмент и двинулся вон из комнаты. — Закройте хранилище, я пойду сяду где-нибудь и настрою ее.

Он тут же ушел. Рин не могла не заметить, с каким взглядом он смотрел на эту гитару, и, пока лиастар вновь вешал замок, она спросила:

— Этот инструмент когда-то был важен для него?

— Возможно. Он часто играл нам на ней и пел во время наших странствий. — с теплой улыбкой ответил ей Фердинанд. — Музыка рождается из глубины души творца. В ней очень легко услышать его настоящие чувства. Подобно тому, как поэты излагают свои мысли в стихах, а художники — в своих картинах, музыкант тоже отдает часть своей души, чтобы излиться. Ведь именно так была рождена магия музыки*, не так ли?

Девушка кивнула. На пике, где она училась, тоже есть учитель, который специализировался на магии музыки.

Неожиданно она вспомнила события, произошедшие на пике, и растеряно уставилась на свою правую руку.

— Перстень…

Видимо, она только сейчас вспомнила про него. Император же посмеялся и пустил руку в карман, выуживая потерянную ею вещь.

— Держи. И больше никогда не кидай его так необдуманно. Ценность этого перстня намного больше, чем ты думаешь.

Она взяла перстень и уставилась на него.

Для нее он был всего лишь предметом, связанным с Амирой, но…лиастар сказал так, словно эта вещь действительно была очень важной.

— Хорошо, не буду.

Она надела его обратно на палец, и, убедившись, что дверь снова закрыта, они поспешили догнать Джека.

Как они догадывались, он сидел во внутреннем дворике, посреди цветов, закинув ногу на ногу и расположив инструмент так, чтобы он лежал у него на бедре.

Он закрыл глаза и прислушивался к звукам, что издавал его некогда верный спутник, явно вспоминая, как на ней играть.

Не заметив их, он быстро начал перебирать струны, и из-под его пальцев полилась мелодия.

Рин молча застыла, слушая абсолютно новый для себя звук.

Снегопад застелил мою дорогу,

Я иду, не зная лишь куда.

Надежду грею я без толку.

Быть как тень — жизнь моя.

И цветы вокруг меня все завяли,

Как и жизнь потеряла цвета.

Мы всегда что-то да искали,

Так и мне идти теперь куда?

Старый камень подскажет мне мой путь,

А вода подарит холод рек.

Поднимусь и, не устав ничуть,

Я пойду искать себе ночлег.

Духи леса покажут мне дорогу,

И начнут кружить вокруг меня,

Ну а я, измученный свободой,

Вновь пойду, судьбу свою кляня.

И возможно, день когда настанет

Мне найти себе семью навек,

Скажу судьбе «спасибо», и та станет

Милосердна и добра ко мне.

Фердинанд был явно доволен, но его улыбка была меланхоличной. Рин же открыла рот, очарованная услышанным.

Той ночью эхо голоса Джека и звук его гитары продолжали отражаться в ее голове, как нескончаемая мелодия. А на сердце было так неспокойно, словно она тоже прожила 400 лет, полных тягот.

И как ей вернуть свое самообладание, когда этот мужчина делает все, чтобы она чувствовала себя потерянной? На этот вопрос у нее пока нет ответа. И не будет в ближайшее время.

Так в Срединном мире называют место хранения казны.

Магия музыки — особый тип магии, для которого кроме духовного оружия нужен еще музыкальный инструмент. В основном используется для лечения и восстанавливающей магии разума.

Глава 23. История, вырезанная на камне

Когда Хиро проснулся утром, впервые за долгое время он осознал, что улыбается. Он чувствовал облегчение и в приподнятом настроении поднялся с кровати и потянулся.

Несмотря на то, что в последнее время произошло многое, и большая часть событий была не самой радужной, он радовался, что его вопросов стало в разы меньше.

Теперь Дэмиан вспомнил все, что мог, а он узнал о причинах смерти отца. Более того, он был рад тому, что отец стал героем.