умением. Сам я не такой уж великий мастер прорицаний и гаданий, и мне необходима помощь кого-то, кто разбирается в этом лучше меня.

Говоря это, я почти не соврал. Да, как-то раз мне пришлось подменять ее предшественницу, но тогда сам я не пророчествовал, а просто наблюдал, как это делали девушки старшего курса. Сегодня все должно было быть иначе.

- Вы хотите, чтобы я провела для вас сеанс?

- Да. Можно войти?

Мэтресса Вотана осторожно посторонилась.

В большой полутемной комнате все еще ничего не было убрано после занятий. Некоторые метки на полу были соединены меловыми линиями, на их пересечении стояли плошки, и в некоторых еще что-то тлело. Треножник, на котором приносили жертвы, уже был погашен, но запах жженных птичьих перьев и ароматических трав витал в воздухе. Если бы не слабые огоньки нескольких свечных огарков, тут вообще ничего нельзя было увидеть.

- Не боитесь пожара? – я наклонился и поднял одну из свечек.

- Они магически зачарованы, - коротко ответила пророчица. – Гаснут сами собой, догорев до определенной высоты. Но в чем-то вы правы – если горящая свечка упадет, она может что-нибудь подпалить.

Объясняя, она прошлась по комнате, с усилием распахнула тяжелые ставни на двух из четырех окон, приоткрывая их и впуская свежий воздух. Потом из ящика в углу достала несколько новых свечей, затеплила их от огарков, расставив тут и там.

- Помогайте мне. Тут надо все убрать, чтобы расчистить место для вашего дела.

В четыре руки мы принялись за работу. Я делал все, что она мне приказывала, так что уже через четверть часа все было готово. Старый рисунок смыт с пола, начерчен новый. Расставлены новые плошки с ароматическими травами, в центр водружен треножник. Он редко использовался при занятиях студентов. Кроме ведунов, на занятия прорицанием приходили целители, боевые маги и ведьмаки, а также первокурсники с ведущего факультета. Но лишь старшекурсники-прорицатели использовали треножник по назначению.

Сейчас мэтресса Вотана водрузила его в центр рисунка, покрошила в него трут, несколько грибов, сушеную траву, какие-то порошки и встала над ним, поманив меня поближе.

- Сейчас я начну, - сказала, делая паузы между словами и перемежая их глубокими вдохами и выдохами, - войду в транс… вы стойте здесь… если хотите… увидеть то, что… что вам надо… Смотрите… дышите… не двигайтесь, что бы ни… случилось… Понятно?

Я молча кивнул.

- И не бойтесь… я… буду с вами… там и… если что… выведу вас… обратно!

Мановение руки – и на треножнике вспыхнул огонек. Занялись сухие травинки, стали тлеть, превращаясь в тонкие волоски пепла и выпуская наружу спиральки дыма. Их становилось все больше, они густели. По комнате поплыл сладковатый запах.

Ухватившись за края треножника, пророчица тихо завыла и стала мотать головой, раскачиваясь всем корпусом, вводя себя в транс. Я молчал, наблюдая за нею. Дым густел, скрывая ее лицо. В носу стало свербеть и чесаться, глаза слезились. Не зная, куда девать руки – мэтресса Вотана ничего про это не сказала – я тоже ухватился за треножник, нащупав специальные скобы-держалки, и зажмурился.

Стало еще хуже. Дурман через нос проник в мозг. Тьма взорвалась вспышкой света. Меня толкнуло в сторону. Чувствуя, что вот-вот потеряю равновесие и упаду, я машинально повел рукой вокруг, ища опору…

… и пальцы коснулись шершавой древесной коры.

Это действительно было дерево. Мертвое дерево. Кора отслаивалась пластами, и один из них остался у меня в пальцах. Стряхнув его, я сделал шаг в другую сторону, недоумевая, откуда…

И наткнулся на второй ствол.

Это дерево было живым, и я обхватил его руками, приходя в себя.

Пение.

Тихий девичий голос напевал какую-то простенькую мелодию. Слова были, но большая часть из них звучала как-то странно:

Ой, дуночек да на бжеги

Тай не квети ме онеги…

Здешно слове ме молви,

Обо брате се яви…

Глаза слезились так, что я почти ничего не видел. Вытереть их не мог – чувствовал, что если разожму руки, упаду и тогда непременно случится что-то страшное. Поэтому склонил голов к плечу, резким движением вытирая бегущие по щекам слезы о рукав.

Стало лучше. Проморгавшись, увидел… девушку.

Она сидела на плоском камне, обхватив колени руками, мерно раскачивалась из стороны в сторону и, запрокинув в небо бледное исхудавшее лицо, пела, без конца повторяя одни и те же строки. Камень, на котором она сидела, до того напоминал жертвенник, что я нисколько этому не удивился. Она действительно сидела на жертвеннике и пела, а рядом стоял крупный светло-серый бык. Его огромные рога, изогнутые лирообразно, смотрели вверх, а сам он, казалось, слушал девушку, как зачарованный.

От быка исходила сила. Такая сила, что мне захотелось упасть на колени. Я вспомнил, что быком оборачивался, когда приходил к людям, Волос, сын владыки подземного мира Ящера. Было это в начале времен, когда Свентовид и сын его Сварг сотворили мир и людей. Мне самому приходилось частенько читать лекции по мифологии студентам, штудировать старинные легенды, изучать их, выискивая зерна истины в плевелах фантазий и позднейших доработок.

Но я никогда не думал, что мне придется самому прикоснуться к столь древней истории.

Внезапно песня оборвалась. Девушка опустила голову и посмотрела прямо на меня. Взгляд ее мутных глаз внезапно стал осмысленным. Она подалась вперед, расплела руки, спуская одну ногу с камня. Тонкие губы шевельнулись вопросительно. Она произнесла какое-то имя.

Прислушался.

«Збигнев?»

Стоявший подле жертвенника бык медленно повернул голову. Слегка склонил ее, копнул землю клешнявым копытом. Он тоже пытался мне что-то сказать.

«Збигнев? – девушка выпрямилась, тонкая и напряженная. – Это ты? Ты… пришел за мной?»

Не слезая с камня, она протягивала руки. В глазах ее стояли слезы и мольба. Нет, она не была красива – обычная девчонка,