его следовало передать англичанам без всяких недоговоренностей. Сообщение достигло цели, хотя Фридрих полагал, что было бы правильно написать в июле письмо непосредственно Питту, сославшись на то, что его посол в Лондоне «все понял не вполне верно», и ясно изложить позицию и ее исторические обоснования. Саксония роптала, Генрих и многие другие, включая Митчела, считали, что требования Фридриха к населению необоснованно жестки: в Лейпциге арестовали пятьдесят торговцев под залог выплаты городом требуемых 2 миллионов крон. Фридрих не стал обращать внимания ни на какие увещевания. Война продолжалась, и ее нужно было оплачивать.

В Константинополе фон Рексин 2 апреля подписал договор между Оттоманской Портой и Пруссией. Эффект был скорее демонстративным, чем практическим, но Фридрих посчитал, что он имеет некоторую ценность. Он получил сведения, что австрийцы и русские собираются повторить кампанию 1760 года.

У Фридриха появился новый источник информации относительно планов России. Генерал Тотлебен, командовавший русскими войсками во время совместного австро-русского рейда на Берлин в 1760 году, был поставлен во главе экспедиции против Кольберга на Балтике. В какой-то момент с ним удалось установить контакт через уважаемого еврейского торговца, le juif Sabatky[263], состоявшего на службе у Фридриха. Тотлебена убедили уговоры Сабатки и деньги Фридриха, и он согласился давать информацию о намерениях русских. Деньги ему платили не только за информацию, но и за обязательство гуманно относиться ко всем подданным прусского короля, которые окажутся в зоне его действий. Что касается планов русских, то они, похоже, предполагали вновь послать 25-тысячный корпус на соединение с Лаудоном в Силезии, в то время как другой проследует через Померанию в направлении Кольберга. Основные силы армии, вероятно, пойдут в Силезию, но все это станет возможным, только когда зазеленеет трава.

Фридрих получил эту информацию в начале мая 1761 года. Он знал, что в русской армии и политической системе произошли изменения. Салтыкова заменил фельдмаршал граф Бутурлин, и он, видимо, будет располагать 25 000. человек. Система тылового обеспечения и снабжения русской армии, как говорили, также серьезно улучшена. На южном фронте Лаудон к началу мая покинул зимние квартиры и приступил к военным операциям в Силезии. Становилось очевидно, Фридриху вновь придется метаться с армией то на восток, то на север, чтобы противостоять численно превосходящим войскам неприятеля в Силезии и Саксонии.

А если все будет складываться плохо, то и в Бранденбурге.

21 апреля Фридрих направил приказы принцу Генриху, находившемуся в Саксонии. У него должно было быть в наличии 30 000 человек, и Фридрих понимал, что Даун намеревается собрать собственные силы в Саксонии, в то время как Лаудон — с 70 000 штыков, — как следовало из сообщений, остается в Силезии и готовится к взаимодействию с русскими войсками. Все было знакомо, и положение Фридриха оставалось таким же трудным, как и всегда. Он решил идти в Силезию с остатками армии — 30 000 — усиливая тем самым войска местного командующего, генерала фон Гольца. В течение некоторого времени король находился в лагере в Мейсене, затем 4 мая переправился через Эльбу, 8 мая подошел к Горлицу, а потом разместил штаб в Кунцендорфе, неподалеку от Швейдница, расположив армию на бивуаках вдоль близлежащей горной гряды. У него было несколько кавалерийских полков, и он пытался пополнить пехотные батальоны, сформировав 8 новых, которые вошли в строй с 1 мая. Это были подразделения из добровольцев и авантюристов из разных стран, обладавших неодинаковым опытом, их подготовка оставляла желать лучшего, и армия Фридриха образца 1761 года была уже не таким превосходно обученным и дисциплинированным организмом, как прежде.

Король Пруссии намеревался пресечь попытку русских и австрийцев соединиться, что должно было случиться в Юго-Восточной Силезии. Он почти каждый день писал Генриху относительно маневров, которые могли помочь предотвратить это, и с нетерпением ожидал известий от Тотлебена. 30 мая Эйхель послал графу зашифрованную депешу — Фридрих был «Патроном», а Тотлебен — «Другом». Пойдут ли русские на Бреслау? Или на Глогау? Или на Франкфурт? Была бы полезна информация и относительно планов австрийцев.

Тотлебен также передавал информацию через посредничество Готчковского, вездесущего поставщика Фридриха, сыгравшего определенную роль в сокращении размеров контрибуции, наложенной русскими на Берлин. 20 июня Фридрих получил новости от Тотлебена, подтвержденные другим источником. Даун планировал войти в Лусатию, в то время как русские направятся к Одеру, к Гроссену, отправив один корпус для взаимодействия с Лаудоном, а другой — к Кольбергу. «Это тот же расклад, что и в 1759 году», — писал Фридрих. До того как король 7 июля переедет из Кунцендорфа в Пльзень, юго-западнее Швейдница, он получит еще сообщение о дальнейших планах противника и об их изменении. Лаудон уже приступил к действиям. Известия с севера были неплохими — 16 июля Фердинанд опять разбил французов в Вестфалии, недалеко от Липпштадта.

Лаудона назначили главнокомандующим в Силезии, и теперь он отчитывался непосредственно перед Веной, а не перед Дауном. Он получил приказ ожидать момента, когда можно будет приступить к операциям вместе с Бутурлиным, а ожидание затягивалось — Бутурлин оказался еще более тяжелым на подъем, чем Салтыков. Ко второй декаде июля русские по-прежнему находились в нескольких милях к югу от Познани, хотя обещали идти на юг, в сторону Берга. Лаудон надеялся выманить Фридриха с позиций у Швейдница, угрожая прусским коммуникациям с Нейссе. Он понимал, что Фридрих постарается не допустить его соединения с русскими войсками. Первым делом Лаудон занял позиции у Франкенштейна, между Бреслау и пограничными горами. Русские обещали переправиться через Одер на западный берег у Лебуса, в тридцати милях от Бреслау, что и произошло 12 августа, когда Лаудон и Бутурлин встретились.

Фридрих понял намерение Лаудона — соединиться с русскими и не допустить генерального сражения, пока соединения не произойдет. Он сознавал, что может оказаться невозможным предотвратить этот маневр. И оказался прав. Соединение произошло 19 августа. Фридрих, конечно, атаковал бы Лаудона на марше, если бы представился такой случай. Он признавался, что перемещения Лаудона несколько озадачивали его, но это было характерным для маневренной войны, войны угроз и контругроз, маршей и контрмаршей. Снабжение сдерживало маневр. Фридрих получал все необходимое из Нейссе, Швейдница, Бреслау, Лаудон — из Богемии, и перевалы в Ризенгебирге были для него жизненно важны.

Соединение австрийской и русской армий привело к созданию объединенной армии численностью в 130 000 человек, и Фридрих принял решение занять выгодные оборонительные позиции, чтобы противостоять попыткам атаки со стороны неприятеля. Эти маневры стоили противнику времени и ресурсов, а он отвлекал, не неся никаких потерь, намного превосходящие