...

В конце февраля Бисмарк потерял еще одного давнего и верного друга. 27 февраля 1879 года умер Альбрехт фон Роон, в возрасте семидесяти шести лет. Роберт Люциус фон Балльхаузен, хорошо знавший Роона, писал о нем:

...

Роон обладал душевной порядочностью и целостностью, которую не могли испортить ни высокий пост, ни слава и успехи. Бисмарк обязан ему своей карьерой больше, чем кому-либо еще из высокопоставленных друзей. Благодаря настойчивым рекомендациям Роона в 1859–1862 годах король дал Бисмарку шанс занять должность министра-президента, и своей верной дружбой Роон помог ему подняться на вершину государственной службы. В 1872 году больной и изможденный Роон откликнулся на просьбу захандрившего Бисмарка и взял на себя пост министра-президента Пруссии. И вот какое мнение о нем составил сам Бисмарк:

...

Это все, что мог сказать Бисмарк о самом преданном и дальновидном из своих соратников.

7 февраля 1879 года Бисмарк объявил, что правительство намерено «в соответствии с наметками 1876 года завершить формирование системы государственных железных дорог, составляющих главную магистральную сеть»59. Четко обозначилась тенденция отхода от частного предпринимательства. 24 февраля 1879 года Конгресс германских землевладельцев, объединявший 250 крупнейших собственников земли, принял решение о протекционистских мерах.

Осталось отрегулировать проблему использования таможенных поступлений от новых тарифов. Германский рейх формально был федеративным государством. Когда министры обращались к рейхстагу, они говорили от имени «союзных правительств», не от имени «рейха» или «Германии». Если поступления от тарифов пойдут исключительно в федеральный бюджет, то внакладе останутся «союзные правительства». Римско-католическая партия Центра пользовалась поддержкой в Баварии, католических районах Вюртемберга и Бадена и в католической Рейнской области. В этих провинциях меньше всего были заинтересованы в наращивании мощи рейха, в котором доминировала Пруссия. Когда 12 февраля открылся рейхстаг, стало совершенно ясно, что партия Центра, имевшая 94 голоса, могла и обеспечить Бисмарку, и лишить его депутатского большинства.

В результате Бисмарку пришлось искать пути сближения с Виндтхорстом. 31 марта они встретились, и Бисмарк назначил пенсию вдовствующей королеве Ганновера, проявив здравомыслие, поскольку Виндтхорст в роли адвоката представлял интересы ганноверской королевской семьи60. Бисмарк сообщил ему также о том, что он уже предложил дипломатическое признание курии в обмен на сохранение Anzeigepflicht , обязательства Ватикана запрашивать согласие государства при назначении епископов. Виндтхорст ответил: он и его друзья «не получили еще от курии никакой информации о содержании переговоров, и потому им пока нечего сказать по этому поводу». Тем не менее Бисмарк и Виндтхорст обоюдно подтвердили необходимость в таможенных тарифах61.

Примерно в это же время, 8 апреля 1879 года, французский посол Сен-Валлье отправил министру иностранных дел Ваддингтону депешу, которую мы не можем не процитировать, так как в ней содержится занимательная оценка роли парламентаризма в рейхе Бисмарка:

...

Легче всего сделать вывод об авторитаризме в Германии, но он будет упрощенным. Парламентаризм все-таки существовал и ужом пытался вырваться из мертвой хватки Бисмарка. Долголетие короля-императора Вильгельма I не было безграничным. Если бы он умер до 1887 года, то в Германии вполне могла начаться эра парламентского суверенитета. Монарх-реакционер и блистательный политик сообща смогли этого не допустить.

В апреле Виндтхорст ездил в Вену к своим ганноверским клиентам и там 20 апреля 1879 года встретился с нунцием, архиепископом Людовико Якобини, который посредничал между Бисмарком и Ватиканом. Виндтхорст тогда сказал нунцию: «Бисмарк могущественнее короля Вильгельма и всей династии. Никто не в состоянии справиться с ним». «Второй Валленштейн», – добавлял потом историк Клопп. «Даже сильнее», – считал Виндтхорст63.

Когда в конце апреля 1879 года Виндтхорст вернулся в Берлин, его ожидал сюрприз. Впервые Бисмарк пригласил его прибыть 3 мая на парламентский soire (званый вечер) в дом на Вильгельмштрассе, 76. Депутаты католической партии Центра никогда не удостаивались такой чести, и у входа в особняк собралась пресса, чтобы разузнать причины особого внимания к язвительному гному. Бисмарк принял его радушно, но пролил пунш на белоснежный жилет Виндтхорста и, к изумлению Виндтхорста и столпившихся вокруг зевак, начал вытирать пятно скатертью. Ввиду глубокой неприязни Бисмарка к своему оппоненту в его жесте можно было усмотреть аналогию с фрейдистской оговоркой, выдающей тайные побуждения человека. Когда маленький человечек появился на ступенях, журналисты поинтересовались: как его встретили? Виндтхорст ответил иносказательно: « Extra Centrum nulla salus »64. Для тех, кто незнаком с католическими догмами, эта фраза требует пояснения. Один из традиционных католических догматов гласит: « Extra ecclesiam nulla salus » – «Вне церкви нет спасения». Обыгрывая эту сентенцию, Виндтхорст дал ясно понять, что Бисмарк ничего не добьется в рейхстаге без поддержки партии Центра – «без партии Центра нет спасения». Каноник Франц Кристоф Игнац Моуфанг (1817–1890), непримиримый ультрамонтан и яростный теолог-консерватор, ужаснулся, узнав о спектакле с рандеву между Виндтхорстом и антихристом Бисмарком65: