Коронный совет, созванный кронпринцем, одобрил роспуск рейхстага, несмотря на яростные протесты национал-либералов17. 30 июля 1878 года прошли выборы, явка составила 63,4 процента, самая высокая с 1871 года. Национал-либералы потеряли 4,1 процента голосов и 29 депутатских мест, прогрессисты потеряли один процент избирателей и девять мест, германская имперская партия, партия Бисмарка, получила 57 мест, на 19 мест больше, чем прежде, заручившись поддержкой 13,6 процента избирателей и сравнявшись с консерваторами «Кройццайтунга», которым досталось 59 мест и 13 процентов голосов. Партия Центра, как всегда монолитная, сохранила свое представительство на прежнем уровне, добавив к нему одно место18. Консерваторы и католики теперь имели в рейхстаге 210 мест, на десять мест больше, чем требовалось для формирования депутатского большинства (от общего числа 397 депутатов). Однако и две либеральные партии (125 мест), объединившись с 94 депутатами Центра, могли тоже сформировать абсолютное большинство, и это давало Бисмарку возможность натравливать два основных партийных блока друг против друга. С угрозой либералов было покончено, и, как оказалось, навсегда. Численность электората либералов неуклонно уменьшалась, и 30 июля 1932 года во время триумфальных выборов Гитлера за каждую из двух великих политических партий 1871 года проголосовал лишь один процент избирателей.

Выборы в рейхстаг проходили на фоне панической озабоченности национальной безопасностью. Но на них не мог не оказать определенное влияние и Берлинский конгресс, самая крупная международная конференция после блистательного Венского конгресса Меттерниха. Во вторник вечером 11 июня 1878 года в Берлин прибыл Бенджамин Дизраэли (1804–1881), граф Биконсфилд, премьер-министр Великобритании. Из всех участников форума, наверное, только он мог составить конкуренцию Бисмарку по остроте ума и политической интуиции. Как мы увидим позже, они быстро поняли, что у них есть много общего. Официальным языком на конгрессе был, естественно, французский: Дизраэли говорил на нем с ужасным акцентом, используя к тому же вульгаризмы, приобретенные в годы экстравагантной юности. Одо Рассел, британский посол, предупрежденный сотрудниками о том, что «шеф» собирается изъясняться по-французски, встречая премьера, попытался отговорить его от этой затеи, прибегнув к тому же средству, которое сам Дизраэли использовал в манипулировании людьми, – лести:

...

Дизраэли прибыл в Берлин, чувствуя себя в свои семьдесят четыре года не вполне здоровым. Кроме того, на нем висел тяжелый груз выбора между войной и миром. Королева и кабинет пришли к выводу, что экспансионизм России необходимо остановить любой ценой, и послали в Мраморное море британский флот20. Одо Рассел на следующий день писал брату Гастингсу, герцогу Бедфорду: «Лорд Биконсфилд постоянно взвинчен, лорд Солсбери – чем-то встревожен, остальные полномочные представители тоже нервничают, и все это очень неприятно»21.

У Дизраэли сложились близкие отношения с королевой, и он в продолжение всего конгресса слал ей весьма нестандартные письма. Элегантный, знающий толк в литературе лидер консерваторов нравился ей гораздо больше, чем суровый и любящий читать нотации лидер либералов Уильям Юарт Гладстон (1809–1898). «Вы, конечно, слышали, что меня называют льстецом, – сказал как-то Дизраэли Мэттью Арнолду, – и это сущая правда. Все любят лесть. А когда вы имеете дело с членами королевской семьи, то лесть сверх меры только полезна»22. Вот типичный образчик его послания королеве:

...

12 июня Дизраэли сообщил королеве Виктории о том, что, к его великому удивлению, Бисмарк пожелал встретиться с ним сразу же по прибытии в Берлин:

...

Берлинский конгресс открылся 13 июня 1878 года. Дизраэли сообщал королеве Виктории:

...

Перед конференцией русские согласились с тем, что весь Сан-Стефанский договор может быть пересмотрен, а британцы пошли на то, чтобы дать русским право вето. Одо Рассел в письме Гастингсу с конгресса продемонстрировал, что он, как и его шеф, тоже способен на лесть:

...