...

Бисмарк практически единолично вел весь конгресс. Он без труда пользовался тремя языками – французским, английским и немецким – и составлял документы на французском языке собственноручно или диктуя тексты. Он направлял работу двадцати сессий и согласовал пакет компромиссов. Британия получила Кипр, добилась сокращения территории Болгарии и сохранения суверенитета Турции над Македонией и Средиземноморским побережьем. Иными словами, Россия теперь не могла создавать помехи на морском пути в Индию. Проливы остались за Турцией. Россия получила Бессарабию, Карс, Ардаган и Батум, но эти уступки не удовлетворили аппетиты панславянских групп и русских империалистов. В качестве компенсации Австрию вознаградили правами на Боснию и Герцеговину и Новобазарский санджак. Бисмарк переустроил Юго-Восточную Европу, избежал войны и нарастил престиж и себе, и Германской империи. В дипломатии он использовал те же методы, которые применял во внутренней политике: переговоры, дискуссии, ублажение и компромиссы. К завершению конгресса он предпочел не оказывать поддержку России, желая продемонстрировать свою беспристрастность, чем оскорбил и царя, и его двор.

После конгресса Бисмарку пришлось вплотную заняться внутренними проблемами. С 30 июля до 16 августа он регулярно встречался в Бад-Киссингене с кардиналом Алоизи Мазеллой, но переговоры с католической церковью закончились безрезультатно. Бисмарк писал Фальку 8 августа: «Папа не имеет ни малейшего влияния на партию Центра, но желает, чтобы об этом никто не знал». И далее: «По-моему, эту неопределенность надо сохранять как можно дольше. Вера в примирение между государством и курией благоприятно отразится на поведении и курии, и партии Центра, и либералов»36.

9 сентября 1878 года впервые собрался новый рейхстаг. Пристыженная и сократившаяся национал-либеральная партия уже согласилась принять закон против подрывной деятельности. Оставалось договориться о том, насколько он должен быть суровым. Через неделю Бисмарк вернулся в Берлин для первых слушаний закона против социалистов37. Одним из первых выступил не кто-нибудь, а Ганс фон Клейст-Ретцов, обрушившись на социал-демократов с обвинениями в государственной измене:

...

Когда Клейст закончил, рейхсканцлер спустился с министерской платформы, подошел к старому другу, взволнованно протянул ему руку, демонстрируя всей стране примирение. Клейст тоже растрогался и через пару дней отправил старому и заново обретенному другу благодарственное послание:

...

Их дружбе не было суждено возродиться. Клейст редко видел Бисмарка, встречал его только в палате господ. Для Клейста дружба с Бисмарком была важна. А нужен ли он был Бисмарку? Канцлер уже потерял своего Мота, Джона Лотропа Мотли, умершего в Лондоне 29 мая 1877 года. Он почти не общался с Флешем, Александром фон Кейзерлингом, еще одним однокашником, чьи научные интересы Бисмарк не разделял и чье поместье находилось очень далеко – в Латвии, принадлежавшей тогда Российской империи. Бисмарк чувствовал себя все более одиноким и покинутым.

23 сентября Бисмарк уехал из Берлина в Варцин, но сразу же вернулся обратно из-за того, что комиссия по закону о социалистах не могла прийти к единому мнению по процедурам апелляций39. С 9 и до 15 октября проходили жаркие баталии по проблеме гражданских прав. Эдуард Ласкер яростно пытался отстоять конституционные права социалистов. 11 октября у него неожиданно появился соратник – Людвиг Виндтхорст, выступивший с пламенной речью:

...

В основе мужественной позиции лидера консервативной католической партии лежало его твердое убеждение в том, что защита прав католиков подразумевает отстаивание всех других прав – каждого отдельного человека, евреев, социалистов, атеистов и пр. Последовательность, прямодушие и упорство, проявленные Виндтхорстом, нередко вопреки реакционным инстинктам собственной партии, в борьбе против авторитаризма Бисмарка и нарушений законности заслуживают того, чтобы в современной Федеративной Республике Германии их больше и знали, и почитали. Даже Ласкер, поддавшись давлению общественного мнения, признал, что «пренебрежение законами более нетерпимо», и депутатов фактически принудили проголосовать за исключительный закон против социалистов41. 19 октября 1878 года рейхстаг принял этот закон большинством голосов – 221 к 149. Германские консерваторы, свободные консерваторы и национал-либералы заключили пакт, с тем чтобы провести антисоциалистическое законодательство. Правительству пришлось согласиться с поправкой Ласкера, одобренной во втором чтении и предусматривавшей, что закон будет действовать до сентября 1881 года (два с половиной года)42. Устанавливались очень жесткие ограничения. Параграфом 1 запрещались ассоциации социал-демократов, социалистов и коммунистов, ставящие своей целью свержение существующего государственного и общественного строя. Параграф 9 объявлял противозаконными собрания, призывающие к свержению государственного и общественного строя, а параграф 11 предусматривал аналогичную кару для изданий. На организации социалистов налагались и другие ограничительные меры43. Бисмарк отругал нового министра внутренних дел, еще одного Эйленбурга, кузена графа Бото цу Эйленбурга (1831–1912), за то, что закон по-прежнему разрешал гражданам голосовать за социалистов и не запретил делать это железнодорожникам и другим государственным служащим. Бисмарк говорил Люциусу: «Я считаю недопустимым, чтобы граждане, доказанно являющиеся социалистами, имели право голосовать, избираться и заседать в рейхстаге»44.