— Брошу!.. Не понимаешь, что так я устойчивее?

Он вышел, преодолевая волны, упал месте с нею на камни.Задубевшее тело не слушалось, он чувствовал, что душа расстается с телом.

Яра потрясла его за плечи.

— Смотри!

Ближе чем в полумиле горел огонек в окнах рыбацкого домика.Поддерживая друг друга, они потащились, едва передвигая ноги.

Томас был в глубоких царапинах, что саднили от морской воды,половину лица занимал кровоподтек. Из разбитой о камни губы сочилась кровь. Ноголос его был полон злой силы:

— И все-таки... Все-таки мы добрались до Британии!

Яра смотрела жалостью и сочувствием.

— Да, ты сделал больше, чем дано человеку. Ты не простосумел вернуться целым... гм... живым из Святой Земли, но ты добыл СвятойГрааль, ты пронес его через весь огромный белый свет и вручил Иосифу, когдачерез пролив уже видны были скалы твоей родины!

Томас прислушался к свисту ветра — на лице появилась волчьяулыбка. Вид у рыцаря был упрямый и злой.

— Я сделал больше, чем дано человеку. Я кое-что взял исам! Калика говорил, что звезды указывают дорогу слабым, а сильные сами двигаютзвездами. Пророчества — для слабых, нищих и трусливых!

Она смотрела непонимающе. Оскал на разбитом лице рыцаря сталшире:

— Дело в том, что чаша в моем мешке на поясе. Хочешьпосмотреть?

Она ахнула:

— А что... а что в мешке у Иосифа?

— Ну... я спер старую чашу на постоялом дворе. Ей грошцена, на ней видны зубы всякой дряни, что пьянствует там дни и ночи, но я, небеспокойся, оставил за нее серебряную монету.

Он остановился, с трудом развязал тугую веревку. СвятойГрааль заблистал в его мощно вскинутой руке. Яра не могла оторвать от неезачарованных глаз. От чаши исходила неведомая мощь, более сильная, чем магия,колдовство или волшба.

— Зачем... зачем ты это сделал?

Его улыбка была жестокой.

— Не знаю. Показалось, что так лучше. Не люблю, когдамне указывают, как жить, куда идти, что делать. Только и всего.

Их отогрели, напоили горячим, высушили одежду. Но инакормленные, они дрожали и лязгали зубами. Ужас пережитого, войдя в самыекости, выходил медленно, по капле. Лицо Яры было совсем бледным, под глазамиповисли темные мешки, острые плечи зябко вздрагивали.

Хозяин, низкорослый неопрятный человек, весь пропахшийрыбой, смотрел вытаращенными глазами, дети прятались, как испуганные зверьки.Только жена хозяина хлопотала вовсю, отхаживала спасенных, отпаивала целебнымиотварами из рыбьей печени, от которой Томаса и Яру едва не вывернуло, но сил,правда, прибавилось сразу.

Томас, жадно глотая горячий грог, втолковывал хозяину:

— Как называется этот край?.. Далеко ли до Лондона?

— Лондона?

— Да. Какая дорога ведет к Лондону?

Хозяин медленно покачал головой.

— В мире нет никакого Лон... дона.

Сердце Томаса превратилось в лед. И от этой льдинки пошелхолод по всему телу, сковал руки и ноги. Замерзающими губами прошептал:

— Как... нет?

— Просто нет. Я знаю весь мир. Лондона в нем нет...

Томас уронил голову на руки. Услышал напряженный голос Яры:

— Ты уверен... Нет, что ты называешь миром? Как можнознать весь мир? Ты маг?

И хриплый голос рыбака:

— Мир — это мир. Вокруг него вода. В мире три поселка.В каждом по пять-восемь домов. Все мы живем рыбной ловлей.

Наступила тишина. Томас медленно поднял голову. В глазах былужас.

— Нас выбросило! выбросило на островок! Откуда нетвыхода.

Еще больший ужас был в глазах Яры. Она неотрывно смотрела намешочек на поясе Томаса. Ей показалось, что там издевательски блеснуло.

— Значит, чаша так и не попадет в Британию, —прошептал Томас раздавленно. — С Богом драться — зубы не соберешь...

Яра судорожно перевела дыхание. Щеки были еще бледные, какстарый пергамент:

— Они ловят рыбу, — указала она. — Но,похоже, лодок не знают.

Хозяин сказал:

— Я не знаю, о чем вы говорите... Но к нам иногдавыбрасывают на камни остатки больших плавающих домов. И трупы.

— Значит, какой-то выход в настоящий мир есть, —прошептал Томас, он так и не мог заговорить в полный голос. — Или...только вход сюда. Как в царство мертвых, откуда нет возврата?

Хозяин повторил тупо:

— Не знаю, о чем вы говорите. Но за миром живут толькодемоны.

Жена рыбака сказала, застенчиво улыбаясь:

— Рубашка ваша уже подсохла... Я еще заштопаю дыру,если вы не против.

Томас спросил безразлично:

— А велика ли дыра?

— Ну, воротник уцелел...

После скудного ужина оба без сил повалились в углу натряпки, что для них постелили бедные рыбаки. Томас провалился в сон сразу, аЯра лежала рядом, чувствовала его жар, все еще несломленное упрямство.

Она изо всех сил отводила глаза от изнуренного лица рыцаря,но они как заколдованные снова поворачивались к нему, куда бы она ниповорачивала голову. Он держался из последних сил, это видно было по запавшимглазам, желтой коже. Нос заострился, как у покойника, глаза запали, сухоблестели. Губы были плотно сжаты даже во сне, словно рыцарь по-прежнему былнацелен на трудный, хоть и безнадежный бой.

Утром он без слов поднялся, вышел из хижины. Берег былобрывист, а внизу волны разбивались об острые, как зубы, камни. Здесь кораблиявно приставать не могли. Томас двинулся по кромке, зубы сцепил, будто держалих на горле злейшего врага. Глаза у него были такие отчаянные, что Яра ощутилаболь в сердце.

По дороге они поднялись на холм, и Томас в бессилииопустился на землю. Отсюда остров был виден весь. Три крохотные деревушки навсем острове. Одна на восточной стороне, две — на западной, а вокруг этого мирабедных рыбаков серое, как свинец, грозное море.

— Берег обрывист всюду, — сказала Яра, —корабли сюда просто не могут приставать... Но могли бы лодки. Если бы нашелсясмельчак, чтобы проскочить между торчащими из воды скалами.

— А с кой стати он сюда приплывет?

— Ну, мало ли сумасшедших на свете? Я знала дажетакого, что ездил в дальние страны отвоевывать гроб!

Томас вытащил меч и воткнул перед собой в землю. Взгляд егоне отрывался от блистающего лезвия. Глаза странно блестели насмертельно-бледном исхудавшем лице.