— Ага. Обязательно! И тебя быстренько привезли бы к доктору Хорну. Именно так они и планировали, я уверен. Тебя бы сводили с ума непрерывно, стирая из памяти дни до тех пор, пока ты сама бы не стала сомневаться в своем психическом состоянии. А к кому бы ты обратилась за помощью? Естественно, к своему принцу! Он бы всегда был рядом, окружил бы тебя заботой и беспокойством о твоем здоровье. Мое активное участие в твоей жизни спутало их карты и заставило попросту ускорить события. Тебя нужно было как можно скорее увезти от дотошного фотографа. И уж конечно они и предположить не могли, что я потащу тебя к своему приятелю-психиатру, а потом повезу твою кровь на анализ!

— Ох, милый, как же я тебе благодарна! — бабушка с обожанием посмотрела на Лекса.

— Не стоит, мадам, — смущенно сказал он. — Дальше рассказывать?

— Конечно! — воскликнула я. — Но кое-что мне до сих пор не совсем понятно…

— Вопросы потом, — махнул рукой комиссар, — обещаю ответить на каждый.

— Итак, как ты помнишь, дозвониться тебе в отель из Парижа я не смог, — продолжил Лекс, — а когда вернулся в Довиль, тебя уже не было. Что происходило потом, ты уже знаешь.

— Но как утонула та девушка? — спросила я. — Несчастный случай?

— Ага, очень своевременный, — усмехнулся Николя.

— Мари Брюнне утопили, — сказал Перрен, — потом изуродовали ее лицо и бросили в море, недалеко от бухты. Расчет был верным: рано или поздно тело всплыло бы в нашей акватории. Вопрос времени. А чтобы в нем опознали вас, мадемуазель, на тело надели ваш купальник и украшения, взятые из номера отеля.

— Не понимаю! — воскликнула я. — Кто же ее утопил? Патрик?

— Вероятнее всего, — подтвердил Перрен. — На сегодняшний день мы точно знаем, что капитан яхты и его помощник не причастны к этим преступлениям. Судя по всему, Мари утопили в ночь с понедельника на вторник, так как во вторник рано утром вы уже отплыли вместе с Эштоном.

— Но когда он успел взять из моего номера купальник и украшения? Я же не видела его ни в воскресенье, ни в понедельник.

— А это был не он, — сказал Лекс.

— Хочешь сказать, что Мари сама прокралась в мой номер? Без моей одежды? Средь бела дня? — недоверчиво спросила я.

— Мы к этому еще вернемся, — сказал комиссар. — Печально то, что в момент обнаружения тела ни у кого не возникло никаких сомнений, что это вы.

— Да уж, — виновато произнес Николя. — Прости меня, девочка, сам не знаю, как я опознал в той несчастной тебя.

— Никогда тебе этого не прощу, — сердито сказала ему бабуля. — Если бы тогда мы знали, что это не Николь! Сколько времени было упущено…

— Мадам, вы не представляете, в каком я был состоянии, — оправдывался Николя. — Кроме того, на трупе были вещи Николь, да и у Миранды не возникло никаких сомнений… Простите!

— Прощаю, — сказала я, — не переживай так. Но кое-что все равно для меня непонятно. Насколько я знаю, утром в среду Миранда нашла в бухте мои вещи, после чего вызвала полицию, да?

— Совершенно верно, — кивнул комиссар, — кстати, они официально изъяты и приобщены к делу.

— Да Бог с ними, — отмахнулась я, — мне интересно другое: кто же их там разложил?

— К этому мы тоже еще вернемся, — сказал Лекс и обратился к комиссару, — Арман, расскажи дальше сам, я не силен в ваших вскрытиях, экспертизах и так далее.

— Хорошо, — согласился Перрен. — В связи с тем, что ваше тело было опознано официально, личность установлена, у нас не было причин проводить анализ ДНК, а вскрытие подтвердило, что вы утонули, так как в легких была обнаружена вода. Конечно, тело было сильно изувечено, особенно лицо, но эксперты допускали возможность, что эти повреждения произошли от прибрежных скал. Тело выдали родственникам для захоронения.

— И мы устроили пышные похороны, — мрачно сказал Николя. — Вспоминать жутко!

— Это было ужасно, — прошептала бабуля. — Давайте не будем!

— Про убийство горничной вы уже в курсе, — продолжил Перрен, — а благодаря настойчивости Лекса мы поняли, что вы, мадемуазель, тоже были убиты, и занялись розыском яхты и загадочного незнакомца. Одновременно я связался с коллегами из Парижа, и они подключились к расследованию.

— А я познакомился с твоей очаровательной бабушкой, — вставил слово Лекс. — И убедил ее в том, что с твоей смертью не все чисто. Мадам графиня дала разрешение на эксгумацию тела.

— Вот тогда-то мы и установили, что утонувшая девушка — это не Николь Леруа, а Мари Брюнне, — закончил комиссар, — и дело приняло совершенно новый поворот. Мы искали вас, мадемуазель, по всей Франции, но нам и в голову не могло прийти, что вас вывезли в Британию. Осложняло поиски полное отсутствие какой-либо информации о похитителях. Мы знали только имя, которое передал нам Лекс, вспомнив ваш рассказ, — Александр. Зато нам повезло с яхтой. Как известно, все судна, швартующиеся в яхт-клубе, обязаны регистрироваться, о чем в журнале клуба делается соответствующая запись. Я безо всякого ордера получил согласие владельца на изучение этих записей и обнаружил, что яхта с романтическим названием «Твоя судьба» действительно стояла на пристани в конце мая, около недели, а потом в середине июня и как раз 20-го числа. Это был последний раз. 21 июня яхта отчалила в неизвестном направлении. Но самое ценное, что я нашел в том журнале — это фамилия капитана. Миллер.

— Джон Миллер! — вспомнила я. — Точно он!

— Да. Имя и фамилия были английскими, и я понял, что надо переносить поиски в Великобританию, следовательно, подключать Интерпол, поскольку расследование выходило за пределы моей юрисдикции. Благодаря связям мадам графини наши коллеги из Интерпола подключились мгновенно. Яхту нашли довольно быстро. Допросили капитана, который пояснил, что судно было арендовано неким Александром Моссом в Портсмунде, на три с половиной месяца — с середины мая по август. Кроме того, месье Мосс на срок аренды попросил изменить название яхты: вообще-то она называлась «Британия», а он настоял на «Твоей судьбе», якобы хотел сделать сюрприз своей невесте. Владелец яхты не возражал, поскольку Мосс заплатил кругленькую сумму, после чего «Британия» стала «Твоей судьбой». Основное время Мосс пожелал провести в Довиле, где они и находились еще с середины мая. А утром, 21 июня, взяли курс к берегам Британии. С мадемуазель Николь на борту.

Капитан был убежден, что месье Мосс и Николь — жених и невеста, и был искренне удивлен, узнав, что вас на самом деле похитили. Со слов капитана, в пути вам стало плохо, поэтому он высадил вас и Мосса в порту Форт-Морриса. Мосс расторг договор аренды, пояснив, что будет заниматься лечением своей невесты. Больше капитан ничего рассказать не смог. Последнее, что он запомнил, как месье Мосс, нежно сжимая вас в объятиях (а вы были без сознания), покинул яхту. Помощник капитана Генри Вуд полностью подтвердил данные показания. Кроме того, он также подтвердил показания Лекса о том, что он действительно просил его позвать мадемуазель Николь в ту субботу. Генри сказал, что в то утро невеста хозяина была какая-то странная, именно так он и выразился, сама на себя не похожая. Она довольно грубо приказала Генри не беспокоить их больше и послать того, кто ее спрашивает, куда подальше. Генри выполнил приказ, немного смягчив его просьбой не беспокоить мадемуазель.