Остальное было делом техники. С помощью фоторобота и данных Александра Мосса мы вышли на деревушку Старый маяк, Сент-Олд-Бикен, где каждый житель знал эту фамилию. Установив подлинные данные Мосса, выяснили, что в действительности он является Патриком Эштоном. Осторожно расспросив соседей, узнали, что не так давно у Патрика появилась сестра, страдающая каким-то психическим заболеванием, которая в настоящее время находится в клинике его друга, Келвина Хорна. Там мы вас и обнаружили. И если бы не установили истину, если бы не забрали вас оттуда, то, скорее всего, вы навсегда остались бы в клинике под именем Мэри Эштон, которую непременно признали бы невменяемой.

Я уверен, что ваша невменяемость была, так сказать, запасным вариантом, для подстраховки: если бы вдруг каким-то образом вскрылось, что на самом деле Николь Леруа не утонула в бухте, то миру бы явили настоящую Николь Леруа, но уже совершенно недееспособную благодаря лечению доктора Хорна. Недееспособную и нуждающуюся в опеке. А с документами на имя Мэри Эштон они что-нибудь придумали бы однозначно. Я думаю, эти документы просто-напросто исчезли бы, и то, как настоящая Николь Леруа появилась в клинике, осталось бы для общественности загадкой. Может быть, вас нашли бы в бессознательном состоянии на берегу, и вы не помнили, кто вы и откуда… Могу только все это предположить, по крайней мере, в данный момент.

Я нахмурилась: что-то явно было не так.

— Постойте, — меня осенило, — но почему вы приехали за мной так поздно? Ведь я…

— Послушай, Николь, — прервал меня Лекс. — В этом деле много всего непонятного. Но некоторые факты просто немыслимы. Тем не менее они остаются фактами.

— Ты сбил меня с мысли, — недовольно сказала я. — А где сейчас Патрик? Почему вы его не арестовали?

— Патрик Эштон завтра утром прилетает в Париж, — ответил комиссар. — Мы возьмем его в аэропорту, не беспокойтесь.

— Он едет на встречу с этим загадочным Иксом?

— Совершенно верно. По нашим расчетам, Икс намерен присутствовать на оглашении завещания.

— Но кто же он? — нетерпеливо воскликнула я. — Я с ним знакома?

В гостиной наступила тишина. Первым ее нарушил Лекс.

— Николь, ты умная, хоть и довольно наивная девушка. Подумай сама. Просто собери все факты воедино. Конечно, ты с ним знакома. Иначе откуда бы они узнали о твоем сне? Ответь прежде всего себе: кто знал о нем? Обо всех деталях: начиная с названия яхты и заканчивая именем Александр? Кто был уверен в том, что ты сойдешь с ума от радости, наконец-то встретив своего сказочного принца? Кто имел возможность незаметно подмешивать в твою еду какой-нибудь препарат, вызывающий обычные обмороки? Кто знал, что ты обычно ешь на завтрак? Кто хорошо разбирался в лекарствах, наркотиках и психотропных веществах и мог без труда достать их? Кто знал, как правильно рассчитать нужную дозу? Кто мог беспрепятственно входить и выходить из твоего номера, пользуясь твоими вещами? Это была не Мари Брюнне, скажу сразу. Кому ты доверяла безоговорочно и, наконец, кого ты никогда в жизни не стала бы подозревать?

Я молчала. То, на что намекал Лекс, было настолько дико и немыслимо, что просто не укладывалось в моей голове.

— Ну же, Николь, — настойчиво продолжал он. — Отбрось эмоции и посмотри в глаза голым фактам. Кто имел возможность расстелить твои вещи в бухте? Кто мог подслушать наш разговор с Максин? Кто взял из номера купальник и украшения? Кстати, на трупе было красное бикини… И кто, в конце концов, так все запутал?

— Миранда… — прошептала я. — Но это невозможно! Невозможно!.. Бабушка, скажи им, что этого просто не может быть!

— Ох, детка… — с жалостью посмотрела на меня бабуля. — Бедная моя детка!

Я сидела, оглушенная внезапно открывшейся мне истиной, но все еще не в силах была в это поверить. Остальные молчали, внимательно наблюдая за мной.

— Нет, вы ошибаетесь, — твердо сказала я. — Миранда не могла… Мы с детства вместе, нет, это не она. Комиссар, скажите, что это не она, прошу вас!

— Мне очень жаль, мадемуазель, — произнес Перрен. — Но у нас достаточно доказательств причастности Миранды Мо-рель к этому преступлению.

В глазах у меня защипало.

— Но почему, бабушка? — прошептала я. — За что? Я же любила ее… И ты всегда относилась к ней как к родной…

Бабуля села рядом и обняла меня:

— Милая моя девочка, все дело в деньгах. Увы! А ты поплачь, поплачь обязательно. Я-то уже свое выплакала, попрощалась, так сказать, с той очаровательной девчушкой, которая много лет была рядом с тобой.

— Я не буду плакать, — сказала я, вытирая слезы. — Я хочу во всем разобраться сама. Например, как Миранда могла изображать меня, если ее вообще не было в Довиле? Она же уехала в Париж!

— Мадемуазель Морель не покидала Довиль: сев в такси, она попросила отвезти ее не на вокзал, а в другой отель, неподалеку, — сказал Перрен. — Там она поселилась под чужим именем, но ее уверенно опознали по фото и портье, и горничные. Таксиста мы тоже установили и допросили.

— А как же телеграмма? Проблемы с бизнесом? Поездка в Гамбург?

— Николь, никакого бизнеса давным-давно нет, — ответил мне Николя, — еще прошлой осенью Миранда продала аптеку.

— Как?! — вскричала я. — Зачем?

— Вероятно, ей нужны были деньги для реализации задуманного: изготовление фальшивых документов на имя Мэри Эштон, аренда яхты, оплата клиники Хорна — это все стоит недешево. Что касается телеграммы, то мы установили: она была отправлена с почтового отделения Довиля. И это был своеобразный сигнал к тому, что Патрик готов действовать.

— Почта… — прошептала я и внезапно схватила бабушку за руку, — вспомнила! Когда мы с Алекс… Патриком зашли на почту, одна девушка-телефонистка сразу спросила: «Вам Париж?» Понимаете, о чем я? Откуда она знала, что нам нужен именно Париж, а не какой-нибудь другой город?

— Просто Патрик неоднократно звонил в Париж Миранде, еще в мае, неудивительно, что телефонистка запомнила такого красавчика, — сказал Лекс. — Я думаю, что он и ее очаровал и попросил передать ту телеграмму якобы из Парижа.

— Так и есть, — подтвердил комиссар, — телефонистку мы уже допросили, она все рассказала. И знаете, оказалось, что свидетелей по этому делу у нас предостаточно, несмотря на весь хитроумный план.

— Еще вспомнила! — воскликнула я. — Когда Миранда уезжала, она не сдала ключ от своего номера, сказала, что обязательно вернется. А наши номера смежные, и благодаря этому можно запросто переходить из одного номера в другой совершенно незаметно… Господи, неужели это все-таки она? Я не могу в это поверить!

Я спрятала лицо в ладонях.

— Николь, помнишь, ты просила меня передать подарки в Париже, бабушке и своей подруге? — Лекс осторожно тронул меня за плечо.

Я подняла голову:

— И что?

— Если бы тогда ты меня выслушала, в бухте, кое-что показалось бы тебе странным, как и мне, когда я приехал по адресу, который ты мне оставила. Дом был закрыт, поэтому я зашел в аптеку, как ты и говорила. Представь мое удивление, когда я спросил насчет мадемуазель Морель, а какой-то парень за прилавком ответил, что не знает такую. Я подумал, что, может, он новенький, поэтому объяснил, что мадемуазель Морель — хозяйка этой аптеки, и еще раз спросил, могу ли я передать через него ей подарок. Парень посмотрел на меня, как на ненормального, но еще раз вежливо ответил, что хозяин аптеки — какой-то месье, не помню фамилию, и никакой Морель он не знает, хотя работает тут уже полгода. Мне ничего не оставалось, как извиниться и уйти. Именно это я хотел рассказать тебе тогда, помнишь? А оба подарка я оставил в особняке мадам графини, в Сен-Дени.