В монастырь ежегодно приносилась Калужская чудотворная икона Богоматери (из храма в селе Калуженка возле города Калуги). 7 августа 1916 года она снова была принесена в Оптину. В этот день в Летописи записано: «Утром встреча Калужской чудотворной иконы Богоматери. Вечером братия скитская ходила в монастырь ко всенощной и возвратилась, неся торжественно святую икону с пением молитвословий. Чудотворный образ Царицы Небесной был поставлен в Иоанно-Предтеченском храме и пред ним возжжены были свечи. Наутро скитоначальником отцом игуменом Феодосием был совершен пред святою иконою молебен с акафистом, после чего вся братия с благоговением принимала ее по своим келиям и по обнесении келий с молитвословиями благоговейно отнесла ее в монастырь, где с нетерпением ожидали ее братия, у коих она еще не была… После поздней литургии из Введенского собора при колокольном звоне выступил торжественный крестный ход, в коем вместе с монастырскими святынями участвовала и Калужская чудотворная святыня. Большой чудотворный образ, украшенный живыми цветами, поставлен был в огромных размеров киот с сению, сплошь убранною также живыми цветами, и, несомый братиею на носилках, высоко царил над головами молящихся, что производило сильное впечатление и вызывало слезы умиления при взгляде на святой образ, как бы на живой и сам собою движущийся поверх народа. Невольно приходило на мысль, что сему торжественному и победному шествию прославленного образа невидимо соприсутствует Сама Высочайшая Виновница торжества Преблагая Заступница рода христианского — Царица Небесная и как бы Сама шествует в сей святой иконе…

Во главе многочисленного скитского и монастырского духовенства шли следующие лица: скитоначальник отец игумен Феодосий — со святынею, ректор Тверской духовной семинарии архимандрит Вениамин [Федченков] — с храмовою чудотворною Казанскою иконою Богоматери в наперсном ковчеге, инспектор Императорской Казанской Духовной Академии архимандрит Гурий с напрестольным Евангелием и в заключение настоятель пустыни отец архимандрит Исаакий с животворящим Крестом со святыми мощами.

Выйдя Святыми западными вратами, крестный ход направился вдоль стен монастырских ко вратам южным. Здесь сделана была первая остановка, при чем отцом настоятелем [архимандритом Исаакием] прочтено было Святое Евангелие Богородичное и по возглашении прошений о Царствующем Доме с добавлением одного — из молебна о победе — прочтена была первая молитва к Богоматери, за коей следовало при обычных возглашениях от перводиакона осенение святым крестом, и шествие двинулось далее, к юго-восточному углу ограды, где близ покоев преосвященного епископа Михея и в его присутствии последовала новая остановка с возглашением прошений о здравии и спасении владыки; и после осенения святым крестом с окроплением святой водою, при пении певчими тропарей водосвятного молебна крестный ход тронулся по направлению к скитскому колодезю, ископанному на том месте, которое избрал и благословил приснопамятный старец иеросхимонах Амвросий. Вода его, и доселе особенная по своим свойствам, вкусу и качеству, с верою вкушается как братией скитскою и монастырскою, так и многочисленными паломниками, пьющими, окропляющимися и берущими сию цельбоносную воду с собою за тысячи верст. Благоволи, Господи, милостивым оком призрети на рабов Твоих и даруй коемуждо по вере и усердию его к славе имени Твоего!

Священное шествие, встреченное братией святого скита с своими святынями, остановилось; две церковные процессии слились во едину: торжество увеличилось, и молитва усугубилась. Последовало торжественное водоосвящение, в заключение коего молящиеся окроплены были освященною водою, и крестный ход пошел по направлению к восточным вратам обители, где по остановке возглашены были прошения о Святейшем Правительствующем Синоде и местном владыке с прибавлением прошения о победе, после чего прочитана была отцом архимандритом Гурием вторая молитва ко Пресвятой Богородице и по осенении святым крестом на четыре стороны с окроплением святой водою шествие проследовало далее, к северным вратам. Последовала вновь остановка, на которой прочитано было Святое Евангелие из молебного последования о победе, возглашены были надлежащие прошения с присоединением прошений из того же последования, по окончании коих архимандритом Вениамином прочитана была молитва о даровании победы над врагами, и по осенении святым крестом и окроплении святой водою процессия направилась к Святым западным вратам обители, где следовала заключительная остановка, на коей закончилось молебствие, в последний раз возглашены были прошения, прочитана молитва пред чудотворною святынею и совершено осенение святым крестом на все стороны крестообразно с окроплением святой водою. Здесь священнослужители и братия в последний раз прикладывались к Калужской чудотворной иконе, после чего в той же торжественной процессии состоялись проводы святой иконы до границы монастырских владений, где уже ожидало духовенство города Козельска с святынями и многочисленные граждане. На этом месте священнослужители и братия Оптиной пустыни еще раз благоговейно поклонились святому чудотворному образу и возвратились с святынями обратно в обитель.

Несмотря на почти беспрестанно ливший дождь, порядок во все время шествия ни разу не нарушался; братия и многочисленные богомольцы, продолжительное время находившиеся под дождем, часто переходившим в проливной, в большинстве без всякой защиты, терпеливо и безропотно вынесли все тяготы приключившейся непогоды, и, что достойно удивления, ничего не слышно было после ни о каких заболеваниях. Так хранят Господь и Богоматерь любящих благолепие дому Своего и внимающих своему спасению»526.

Любопытна запись на церковное новолетие, 1 сентября, — дума оптинского инока-летописца (это был иеродиакон Кирилл (Зленко)). «Новолетие благости Божией, — пишет он, — церковное: чудное дело! Переменилось счисление церковное527 на гражданское, изменила и жизнь облик свой церковный на мирской: уж далеко ушли мы, именуемые русские православные люди, от старинного уклада жизни, проникнутого благодатным, животворным духом церковности! Слишком очевидным стало, какая обнаруживается разница между прежнею жизнью и современною и какая пропасть образовалась между прошлым и настоящим за эти последние 200 лет послепетровской эпохи. Вне дома — храм, молитва, Святые Таинства, пение, церковное чтение, негласные благотворения. Внутри [дома] — пост, воздержание, опять молитва, в переднем углу — “Милосердие Божие” (иконы), на столе Святое Евангелие, Псалтирь и Четьи-Минеи, соблюдение уставов, послушание, милостыня и трудолюбие — одним словом, внимание своему спасению и послушание Святой Церкви, или, что то же — единое на потребу: вот идеалы прежние. А ныне то ли? Нужно ли еще доказывать? Довольно заглянуть в русскую литературу и сличить произведения прежние с нынешними, только за полвека расстояния в появлении, чтобы тотчас же прийти к крайне невыгодному для нашего времени заключению!

Уходишь ты, матушка родная старина, от нас все далее и далее: более чем смелая, но вкрадчивая и неискушенная новизна теснит и вытесняет тебя, и ты кротко и молчаливо уступаешь ей, крикливой и шумливой, свое веками насиженное гнездышко! И пусть иные говорят, что теперь лучше и что жизнь стала полней,