Такие или похожие соображения должны были повлиять на мятежников для начала новой кампании. Вскоре они начали представлять конверсо тайными евреями, еретиками и предателями — не только города Толедо и всей Испании, но, разумеется, христианства и всего христианского мира. Повсюду распространялись обвинения против конверсо, сопровождаемые нелестными эпитетами, потому что враги конверсо, в особенности среди простого народа, быстро усвоили, что порочащие лозунги являются эффективным оружием против ненавистного племени. Но не вызывает сомнения то, что многие «старые христиане» встретили эти новые обвинения с изумлением, нескрываемым скептицизмом и откровенным недоверием, а иногда, в тех случаях, когда не были задавлены страхом, с открытой критикой и резким отрицанием. Чтобы ответить на эту критику и оправдать планируемые в новом направлении шаги, правительство приняло решение о специальной акции. Посреди своей непрекращающейся крикливой агитации против конверсо как «еврействующих» правительство решило назначить комиссию по расследованию всех требований, обвинений и жалоб, выдвинутых против конверсо в связи с их религией[877].

Легко представить себе, как это объявление было встречено конверсо. Они знали, кем были члены комиссии, как те относились к конверсо, и не имели сомнений по поводу направления, предписанного «следователям» их начальниками. Естественно, конверсо были уверены, что «открытия» комиссии заранее продуманы и предопределены, чтобы служить зловещему плану. Они могли и не знать, в чем заключался план, но если бы и знали, то ничего сделать не могли. Они были беспомощными узниками в руках своих смертельных врагов, которые не остановятся ни перед чем.

Комиссия вскоре представила свои заключения: в рядах «новых христиан» полно тайных евреев, следующих еврейским обрядам и верованиям. Она также представила отчёт о своей деятельности и детальный список в двадцати двух главах об обнаруженных ею нехристианских обычаях[878]. На основе этих «обнаружений», которые никто не посмел оспорить, правительство чувствовало себя уверенным, что общественное мнение подготовлено к следующему шагу. Оно основало трибунал, чтобы судить «еврействующих», и призвало добрых христиан, знающих об их ересях, выступить со свидетельством против них. Таким образом, в Севилье был основан первый инквизиторский трибунал.

Многие порядочные и образованные «старые христиане» должны были быть шокированы тем, что предстало перед их глазами. Судопроизводство не было санкционировано ни папой, ни архиепископом, только викарием кафедрального собора Гальвесом, который был известным врагом конверсо и одним из лидеров группы мятежников[879]. Но среди простого народа царило ликование. Зрелище конверсо, которых волокут в суд, подвергают самым бесстыдным обвинениям, приговаривают к смерти и затем сжигают на площадях[880], не только возбуждало их страсть к возмездию, но и пробуждало в них надежды на то, что скоро они, наконец, избавятся от этой ненавистной группы. Затем наступили конфискации имущества конверсо, признанных виновными религиозными судами, и хотя мы не знаем, как эта собственность была поделена, похоже, что Сармьенто дал Церкви и тем, кто участвовал в судопроизводстве (судьям, палачам, чиновникам и т. п.), их долю. Народное ликование по поводу наказания конверсо, теперь обозначенных «тайными евреями», было усилено немедленным барышом, так что многие «старые христиане» оказались в выигрыше. Для врагов Христа в Толедо Судный День наступил, как видно, раньше срока.

Сегодня невозможно сказать, как долго продолжалось бы это безумие и чем бы оно закончилось, если бы вскоре после начала инквизиторского судопроизводства внимание мятежников не было переведено с оргии преследований на другие дела. Им надо было подготовиться к сражению за свою жизнь.

IV

1 мая 1449 г. король и его армия дошли по пути к Толедо до маленького городка Фуэнсалида, всего в пяти милях от мятежного города. В момент, когда начался толедский бунт, король находился вдалеке, осаждая деревню Бенавенте, в нескольких милях от португальской границы, и там он получил призыв Альваро прекратить осаду и поспешить в Толедо[881]. Но Хуан II решил продолжать осаду и потратил ещё целых три месяца на тщетную попытку ослабить крепость мятежного графа. Он, возможно, думал, что победа в Бенавенте поможет ему в умиротворении Толедо, но дела повернулись таким образом, что его неудача на этом фронте только укрепила сопротивление Толедо. В любом случае, отложив свой марш на Толедо, он дал мятежникам время установить свой режим, усилить свою власть над большим городом и подготовиться к долгой осаде.

Важнее всего то, что отсрочка дала Сармьенто время сформулировать свои претензии к королевской администрации и развернуть в городе и в стране кампанию, которая придала ему вид национального лидера. Аргументы этой кампании сконцентрировались на конверсо и связали вопрос конверсо с Альваро невиданным до сих пор образом. Можно с уверенностью сказать, что большинство этих аргументов были предоставлены Маркосом Гарсией де Морой, который, по всей вероятности, использовал по крайней мере часть своей предмятежной агитации. Однако теперь они были объединены в убедительную теорию, которая могла служить официальной точкой зрения мятежников: Их задачей было сделать так, чтобы эта теория была широко принята сперва в Толедо, потом в других городах и, наконец, во всём королевстве. И нет сомнения, что в тот период, о котором идёт речь, они достигли в этом весьма заметных успехов. Когда в начале мая 1449 г. они представили королю свою «Петицию», в которой кратко изложили свою позицию, есть основания считать, что она была поддержана, хотя бы частично, не только простонародьем, но и гораздо более широкими кругами населения[882].

Перед тем как представить эту петицию, Сармьенто всё же информировал короля в Фуэнсалида, что если тот «хочет» войти в Толедо, то «пусть войдёт с ограниченными силами, без Альваро и его людей»[883]. В дополнение он поставил перед королём ещё два условия для его входа в Толедо: 1) Сармьенто получает заверения в том, что остаётся командовать алькасаром, и 2) ему никогда не будут предъявлены никакие обвинения в связи с какими-либо его действиями, предпринятыми с момента начала восстания[884]. Король, как и ожидалось, отклонил все требования и проследовал к Толедо, чтобы осадить город. Уже в лагере его армии, раскинутом вокруг Толедо, Хуан II получил петицию Сармьенто, в которой мятежники изложили свои жалобы и требования[885]. Эти требования включали созыв кортесов для «спасения» королевства, но по существу они были сфокусированы на изгнании конверсо и их патрона Альваро из королевской администрации. Оба эти требования были представлены как единое целое[886], и королю было сказано, что, если он не согласится на них, город перестанет относиться к нему как к своему королю и переведёт своё подданство его сыну принцу Энрике[887].

«Король, — говорит «Хроника