их основные характеристики, и этого должно быть достаточно для нашей реконструкции. Характер Сармьенто выглядит куда менее сложным, и поэтому его образ вырисовывается чётче. Паленсия и Пульгар акцентируют его «порочность и безнравственность»[868], хотя, в отличие от Паленсии, Пульгар приписывает это влиянию «скверных» людей (и, следовательно, не его внутренним склонностям)[869]. Мы не можем согласиться с Пульгаром. На нас Сармьенто производит впечатление жестокого, безжалостного человека с узким кругозором, грубого и хладнокровного эгоиста. Источники говорят о нём как о человеке исключительной жадности, способном ради её удовлетворения на любое преступление. В этом, однако, он не был исключением. Его «необыкновенная» алчность была на самом деле типичной для многих представителей его класса баронов, но тем, что отличало его от большинства из них, было полное отсутствие социальной мотивации. Конечно, в ходе толедской революции он заявлял, что воюет за права города или даже за дело всей страны, но в его устах эти заявления были пустым звуком. Его основными заботами, как это выдают его действия, были самосохранение и материальная выгода. Его толедский послужной список, мрачный и гнетущий, как и его личность, не содержит ни одного действия, продиктованного высокими или благородными побуждениями.

В отличие от Сармьенто, главной страстью Маркоса Гарсии было стремление не к богатству, а к известности и славе. Он добивался престижа в обществе, отвергавшем его с презрением, и пытался изменить отношение этого общества, выступая «трибуном» простого народа. Он верил, что на него возложена миссия и что он наделён талантом, чтобы выполнить её, и эта вера подстёгивала его природную смелость, доводя до грани фатальной безрассудности. Более того, его дух и отвага авантюриста питались ещё и бешеной ненавистью, в особенности по отношению к конверсо, и эти чувства чаще, чем другие, приводили к тому, что его суждения не были взвешены как следует.

Хотя он и мотивировал свою ненависть моралью, чувством долга и религиозными принципами, на деле его моральный облик определялся злобой и завистью больше, чем чем-либо иным. Такими же были и его взгляды на то, что соответствует закону, «церковному и гражданскому». Будучи юристом, знающим относительность закона и способы изменить его, повернуть не в ту сторону и ложно истолковать, он умел обращаться с ним как с податливым инструментом ради того, что он называл «святой справедливой целью»[870]. Все эти качества, верования и наклонности воздействовали на его политическую активность в Толедо и, таким образом, в заметной мере определили его собственную судьбу и ход толедской революции.

Судя по характерам этих двух людей и по их различной предыстории, становится очевидным, что у них мало общего, кроме циничного отношения к моральным устоям (как минимум в юридическом смысле). Что же объединяло их, кроме страстного желания, чтобы ведомая ими революция преуспела? Но и здесь тоже они отличались друг от друга своими целями и основными мотивами. Задачей Сармьенто было уничтожить Альваро, Гарсия ставил своей целью уничтожение конверсо. Но для достижения своих целей они должны были объединить усилия. Гарсия был связующим звеном между Сармьенто и простонародьем, без которого невозможно было начать мятеж. Сармьенто был связующим звеном между Маркосом Гарсией и аристократией, без которой мятеж не мог закончиться победой. И так же, как необходимость продиктовала им объединение сил, она же продиктовала им объединение целей. Сармьенто принял план Гарсии касательно конверсо, обратив его частично для своих целей, Гарсия принял план Сармьенто против Альваро, приспособив его к своему стремлению нанести удар по марранам. Ясно, что такой союз требовал приспособления друг к другу и обоюдных уступок.

II

То, что Сармьенто получил роль диктатора, вполне могло быть результатом такой уступки. Гарсия, который ненавидел подчиняться и хорошо знал, насколько эгоцентричен Сармьенто, предпочёл бы, чтобы все серьёзные решения принимались большинством лидеров мятежников. Но понимая, что Сармьенто ни за что не согласится отдать себя в руки простолюдинов, он, не имея выбора, согласился доверить свою судьбу и судьбы своих друзей Сармьенто. Последний, в свою очередь, должен был заверить Гарсию в том, что использует свою власть на благо революции и повернёт её только против её врагов.

На основе этого ясного понимания Сармьенто установил свою власть в Толедо, которая вскоре приняла форму тирании. Политические противники, действительные и потенциальные, были изгнаны из города или посажены за решётку, в то время как некоторые его сторонники, воспевавшие его деятельность, получили посты во власти. Сармьенто оправдывал свои действия тем, что город находится в состоянии войны и он должен подготовиться к штурмовой атаке войск Альваро, и всякий, кто скажет хоть слово в защиту Альваро, является предателем. При этих обстоятельствах всякая оппозиция исчезла, городской совет был задавлен, а рехидоры молчали. Это изобразила «Хроника Сокольничего»:

Из любви или страха, но не было человека в городе, кто сказал бы хоть одно слово против воли Перо Сармьенто.[871]

Что касается толедских горожан, то «любовь» к Сармьенто могла чувствоваться только в рядах простонародья, где находилась основа его сил и где многие, несомненно, рассчитывали на вознаграждение за поддержку. Но, за исключением этих людей, политические преследования распространились на все слои городского населения, включая духовенство и дворян. Всё же с самого начала конверсо были первой и главной мишенью мятежников. Применённая против них политика отличалась особой свирепостью даже по стандартам этого жёсткого режима. Вне сомнения, это было организовано и тщательно продумано Маркосом Гарсией и его друзьями, чтобы достичь своих целей. Возможно, в самом начале режима они ещё не полностью раскрыли свои задачи, хотя очевидно, что больше всего на свете они хотели обрушить возмездие на ненавистную группу. При этом, настаивая на принятии правителями их политики, они могли использовать прагматичные аргументы. Так, например, они могли подчёркивать, что народ Толедо восстал прежде всего чтобы раздавить конверсо, и что народ ожидает от посаженного им правительства действий в соответствии с его желаниями. Это тоже было обещано народу, и если мятежники хотят иметь его поддержку, они должны быть верными ему в этом деле. Подобные аргументы не могли не произвести впечатления на Сармьенто, но его решение принять курс против конверсо основывалось и на других, личных соображениях, которые Гарсия и его друзья, возможно, не разделяли.

Сармьенто видел в преследовании конверсо шанс исполнить свою мечту, а именно — сколотить огромное состояние. Он должен был составить план действий и, как мы отметили, мог опираться в своём планировании на опыт поведения Айяла за восемь лет до того. Но кроме примера предшественника, существовали ещё два фактора, заметно облегчавшие