– Организует оборону… Быстрее, господин президент!Оденетесь потом.

В дверях спальни показалась Людмила, одетая в ночнуюсорочку, хлопает глазами, я услышал рядом хриплый от сна голос:

– Что случилось?

– Потом, – сказал я быстро. – Вставай, надосрочно в бункер. Это еще ниже. Остальные где? Дети?

Охранник правильно понял, ответил быстро:

– Их уже несут вниз. Младшая так и не проснулась.

Грохот казался бессистемным, сперва чудилось, что по моейзагородной резиденции бью?? из тяжелых орудий, стремясь просто стереть все впыль и тем самым решить вопрос устранения главы государства, что отказываетсяподчиняться Штатам, но это глупо, теперь даже под охотничьей хижиной строятбетонированные убежища глубиной в сотни метров с запасными выходами в скрытыхместах. Здесь тем более обстрелом ничего не добиться, явно пробивают стены длядесантных групп, что же у них за оружие…

Николай схватил мобильник, выслушал молча, отключил, глазаего стали темными.

– Господин президент, на вашу загородную резиденцию,куда был отправлен кортеж с двойником и охраной, сброшена бомба повышенноймощности. Сейчас там кратер, похожий на котлован для открытой добычи угля.Бомба, как показывают снимки с космоса, угодила точно в крышу особняка, пробилавсе перекрытия, ушла на сто метров в глубь земли и там взорвалась, разрушая всебетонированные заграждения.

Я стиснул зубы, в ушах раздался звон, а перед глазамизамелькали темные мухи, а потом пошел черный снег. Донесся истончившийся голос:

– Господин президент!.. Господин президент, вамплохо?..

– Да, – ответил я, – но нам всем плохо.Помощь вызвали?

– Нет, мы накрыты мощным щитом помех.

– А как узнали о бомбе?

– Подземный кабель… Сейчас бой идет в туннеле.

Я содрогнулся, у меня совсем небольшая охрана, а нападающиенаверняка высадили десант с десятикратным перевесом. В груди разливалась тупаяболь, переместилась вглубь, залегла тяжелым покрытым инеем булыжником под левойлопаткой, я уже знал, что это значит, стиснул зубы, старался дышать глубже,однако при каждом вздохе просыпается еще и острая боль, всякий раз бьет ножомпод ребра, наконец добралась до сердца, полоснула бритвой…

Я застыл, не в силах двигаться. В глазах снова потемнело,звон в ушах. Как из другого мира донесся встревоженный голос:

– Господин президент!

– Уводите семью, – велел я сипло.

– А вы?.. Мы понесем вас, вы не волнуйтесь!

– Да-да, – ответил я, – совсем нет причин дляволнения… Слушай, майор, я не переживу эту ночь, чувствую. Не спорь, я знаю. Уменя, помимо инфаркта и всяких инсультов, еще целый букет этих радостей. Дайавтомат… я не спятил, дурилка. Мы не выбираем, как и где родиться, но какумереть – можем выбрать сами.

Он колебался одно мгновение, затем из темноты появиласьфигура, мои ладони ощутили знакомую по службе в СА тяжесть автоматаКалашникова.

– Только поосторожнее, – предупредил майор. –Это модернизированный…

– В чем отличие?

– Для спецотрядов, пули прошивают любые бронежилеты,как папиросную бумагу.

– Хорошо, буду беречь патроны.

– Мы примем бой в бильярдной, – сказал он кому-тов темноту.

Я не спорил, он лучше знает, но кто-то спросил из дальнегоугла комнаты:

– Почему не напротив главного входа?

– Не пойдут, – был ответ. – Слишком воткрытую. Там стена напротив спальни, рванут и в пролом.

– Кто это? – спросил я. Перед глазами быстропромелькнули лица всех противников, затем я сам же ответил на свой вопрос: –Понятно, юсовцы высадили своих коммандос… Они осуществляют заявленное ими правофизически истреблять всех, кто им неугоден.

– Да, господин президент, – ответил майор. –Это они. Но как? По суше – не пройти, по воздуху – сразу вдрызг…

Я смолчал. В Москву просачивались группы боевиков изахватывали в центре столицы кинозалы со всеми зрителями, взрывали высотныедома, а что уж про юсовских профи, у тех денег побольше. Какой-нибудь вконецобнищавший старлей, напичканный идеями общечеловечества, что своя жизнь важнеевсего на свете, а на остальных насрать, продаст за сотню долларов кодыпротиворакетной обороны «свой-чужой», а за тысячу так и все оружие из караулкиперетаскает навстречу подступающим коммандос.

– Круто, – сказал я. – Пока мы ждали высадкивсей армии, они успевают малыми силами.

– Не такие уж и малые, – ответил майор зло. –Не меньше шести вертолетов, сотня ребят, отобранных по всей Юсе, лучшее оружие,а вместо бронежилетов – бронедоспехи. Это не люди, а киборги!

– Что будем делать, господин президент?

Они смотрели требовательно, и если я скажу, что надосдаваться, тут же начнут переговоры о сдаче, хотя явно у юсовских коммандостолько одно задание – уничтожить. Еще прошлый президент отдал приказ уничтожатьвсех, кого занесут в список, без всяких процедур об аресте и зачитывания емуправ.

– У нас есть оружие, – ответил я. – Еще естьпатроны. Жили мы как свиньи, умрем, как люди.

По темному лицу майора пробежал свет, как будто попало подлуч прожектора. Он выпрямился, ответил с чувством:

– Есть, господин президент! Честное слово, сейчас бы я проголосовалза вас.

Он исчез в темноте, слышно было, как отдает приказы, потомвсе затихло, перешли на язык знаков. И хоть темнота, хоть глаза выколи, но ипротивник и наши в очках ночного видения.

Николай отобрал пятерых, они исчезли в темном проеме двери.Я мысленно представил себе армированную железом трубу туннеля, там по тревогеможно опускать стальные щиты, что наверняка и делают, но коммандос упорнопродвигаются, взрывая по очереди все преграды…

Внезапно майор ухватил мобильник. Я увидел, как осветилосьего лицо, глаза от удивления расширились. Он быстро протянул мне, голосГромова, неузнаваемый от ярости и тревоги, прокричал:

– Держитесь!.. Я послал к вам мобильные отряды!

Тут же донесся, искаженный чудовищными помехами, торопливыйголос Сигуранцева:

– Дмитрий Дмитриевич, продержитесь чуть! Мои уже наподходе!..

Захрипело, связь оборвалась, майор выкрикнул ликующе:

– Это значит, что раздавили матку!

– Какую матку?

– Что подавляла связь!.. Это значит, крупного слоназавалили!..

Он запнулся на полуслове, сильно грохнуло, отчетливодонеслись автоматные очереди.

– Последняя дверь, – сообщил майор. – Все,готовьтесь.