Квартира была столь же простой, как и весь квартал. Пять скромно обставленных комнат: столовая с деревянным столом и несколькими венскими стульями; прихожая с несколькими самыми простыми стульями; кабинет Распутина с недорогим письменным столом, тяжелым креслом и кожаным диваном; спальня, где стояла железная кровать, стол, шкаф и умывальник. Красиво и комфортно была обставлена только комната дочерей. Вместе с Матреной и Варварой жила еще племянница Распутина, шестнадцатилетняя Анна Распутина. Кроме того, в квартире поочередно жили сестры Печеркины (Дуня и Катя), которые помогали вести хозяйство4. Домоправительницей считалась Акилина Лаптинская. Она готовила, следила за порядком и подавала чай гостьям Распутина – впрочем, посуду светские дамы должны были убирать сами. Некоторые – в том числе Аарон Симанович и Александр Спиридович – считали Акилину шпионкой Гучкова. Они полагали, что она передает ему информацию о Распутине. Но доказательств подобной точки зрения нет5.

Распорядок дня был довольно стандартным. Распутин поднимался рано и шел в церковь, а потом завтракал. Судя по всем заслуживающим доверия источникам, питался Распутин скромно и одинаково. Обед его обычно состоял из ухи с черным хлебом, редьки, огурцов и лука. Распутин очень любил квас, а вот мясо и молочные продукты недолюбливал. Чай он пил с черными сухарями или кренделями. Но журналисты любили рассказывать, что стол его ломится от дорогих деликатесов – лучшая икра, изысканные закуски, редкая рыба6. Если приглашений не было, то вечера Распутин проводил дома, но в последние два года приглашений становилось все больше. Вне дома Распутин пьянствовал, плясал и предавался чувственным удовольствиям7.

Ночные развлечения помогали Распутину отключиться от своей напряженной жизни. Он более не принадлежал себе, его осаждали просители, стекавшиеся на Гороховую. Матрена вспоминала:

Вот как один репортер описывал день Распутина: «У подъезда был целый съезд авто, собственных экипажей и извозчиков. Уже у самой парадной, почти при входе стояла очередь “хвоста”, не уступавшего по длине нынешним продовольственным “хвостам”». В прихожей толпились почитатели: «Светские дамы в шикарных платьях, уважаемый генерал и полковники, множество чиновников в сюртуках и даже фраках. Можно было подумать, что это некий аристократический салон». А потом из спальни появлялся Распутин: «Он в ночных туфлях, в белой чесучовой длинной рубахе, подпоясанной малиновым кушаком. При его появлении все просители почтительно поднимаются и встраиваются в очередь, чтобы по одному подойти к нему и поцеловать. Многие действительно целуют его руки, другие – рукава, а третьи почтительно касаются подола его рубахи»9. В этом причудливом описании скромная квартира представляется настоящим Версалем, а Распутин – Королем-Солнце.

Матрене лучше всех было известно, что происходило в квартире, и ее поддерживают и другие источники. Белецкий и Глобачев также подтверждают, что большую часть времени Распутин принимал просителей. По большей части это были женщины. Обычно они приходили по ряду причин: кто-то пытался добиться, чтобы родственников, оказавшихся в армии, перевели с фронта в тыл, кто-то хотел получить должность, а кому-то нужна была материальная поддержка. Светские дамы приходили от скуки или из любопытства. Им нужно было утешение или внимание такого человека, как Распутин. Иметь такого любовника было любопытно и престижно. Были среди посетителей и люди истинно верующие, почитавшие Распутина, как святого. Они ели крошки, падавшие с его стола и покорно принимали его грубости, видя в них признак истинной святости10.

Сосед Распутина, Благовещенский, так вспоминал жизнь на Гороховой:

Белецкий и другие писали, что Распутин пользовался своей властью над просительницами. Так, например, он упоминает одну молодую женщину, пытавшуюся добиться возвращения мужа из ссылки. Она пришла к Белецкому с запиской от Распутина, в которой тот просил его помочь, чего сделать было невозможно, поскольку человек тот был сослан военными, а не полицией, поэтому дело находилось вне его юрисдикции. Бедная женщина истерически разрыдалась. Она сказала Белецкому, что продала все свои украшения и отдала Распутину все сбережения, но этого оказалось недостаточно. Он заигрывал с ней, предлагал грязные вещи, но она сопротивлялась. А потом она и понять не успела, как оказалась в его маленьком кабинете, и Распутин овладел ею. После этого он продолжал приходить в ее гостиницу и обещал помочь – поговорить о ее муже с их величествами. Но из этого так ничего и не вышло.

Многие говорят о том, что Распутин заводил женщин из столовой в свой кабинет, где ставил им ультиматум: или они ему отдаются, и он им помогает, или они уходят и никогда больше не возвращаются. Белецкий утверждает, что у Распутина было правило: когда он уединялся с кем-то в кабинете, входить туда не мог никто, даже члены семьи. Агенты иногда слышали доносящиеся оттуда крики и видели напуганных женщин, выбегавших из квартиры со слезами на глазах. Другие же рассказывали совершенно иные истории: по их словам, все физические контакты инициировались не Распутиным, но самими женщинами. Говорили, что кожаные подушки на его диване совершенно истерлись от «неумеренного использования»12. Благовещенский сообщил Комиссии, что как-то ночью в июле 1916 года он и еще несколько человек из двора видели, как Распутин положил Лаптинскую (к тому времени находившуюся уже в солидном возрасте) на кухонный стол, «поднял все, что мешало, и, не стесняясь смотрящих из окон, дал волю своим страстям и, насладившись известным актом, подошел к окну, открыл его и смотрел, улыбаясь, на двор»13. Пошлая и довольно маловероятная история.