– И чашу доброты поднимем за доброе старое время…

– Ну, c новым пророческим годом! – сказала Эви, слегка напряженно.

– А ну его к дьяволу, – ответил Сэм, схватил ее в объятия и принялся яростно целовать.

Лин и Вай-Мэй сидели среди цветов на лугу. Солнце сияло и грело. Холмы переливались золотом, но впервые за много ночей Лин не могла спокойно наслаждаться идиллией. Вай-Мэй болтала о своем скором приезде в Нью-Йорк, о свадьбе, а Лин чувствовала себя все несчастнее и несчастнее. Надо было рассказать ей о своих подозрениях насчет О’Банниона и Ли, но она никак не могла себя заставить. Так не хотелось, чтобы все это оказалось правдой, – ради Вай-Мэй… да и ради самой себя тоже.

Поджидая отставшую где-то по дороге храбрость, Лин разглядывала раскинувшуюся внизу деревню; солнце посверкивало на красных черепичных крышах.

– Красиво. Это деревня, откуда ты родом?

– Нет. Я просто однажды увидела ее и запомнила. Я ее очень люблю, – Вай-Мэй мечтательно подняла глаза на лиственную сень у них над головами. – Это была ужасно красивая опера. Настоящее волшебство! Мне было очень грустно, я скучала по дому, но пока я сидела там, на балконе, и смотрела спектакль, вся грусть куда-то подевалась. Теперь всякий раз, как мне нужно, я могу уйти туда – в уме.

Вай-Мэй налила им чаю и искоса поглядела на Лин.

– Кажется, это тебе сейчас нужно где-то спрятаться. Что у тебя стряслось, Маленький Воин?

– Я… – во рту у Лин пересохло.

Она посмотрела в бесхитростное личико подруги, и вся привычная честность оставила ее. Вай-Мэй ужасно расстроится, просто ужасно.

– Дело в этой вашей сонной болезни, да? – предположила Вай-Мэй, и Лин не стала ее поправлять.

– Ты слишком много беспокоишься, сестра, – продолжала та, отгоняя заботы взмахом рукава. – Оставь все свои горести позади – по крайней мере, сейчас.

– Не могу я оставить их позади.

– Конечно, можешь! Горестям нечего делать здесь, в нашем идеальном мире. Если нам тут что-нибудь не нравится, мы просто берем и изменяем это.

Лин даже немного рассердилась.

– Ты не понимаешь! Люди умирают. Мои соседи, в моем городе. И у нас от этого совершенно реальные проблемы.

Крошечная многоножка взбиралась по ноге Вай-Мэй.

– Они ненавидят китайцев. Всегда ненавидели. Называют нас всякими гадкими словами. А потом они приходят за тобой…

Лин раздавила жука пальцем и вытерла руку о траву.

– Ты о чем?

Вай-Мэй наконец посмотрела на нее. Туча пронеслась по лицу, но ее тут же сменила всегдашняя улыбка.

– Ах, милая Лин, я не хочу слышать об этом, не хочу знать, что все это так тебя расстраивает!

– Иногда приходится выслушивать всякие тяжелые вещи.

– Нет. Только не здесь, – Вай-Мэй улыбнулась теплым лучам солнца. – Здесь – никогда.

– Да. Даже здесь. Именно здесь, где так тихо, – Лин набрала воздуху в грудь; слишком долго она откладывала этот разговор. – Вай-Мэй, я искала твою брачную контору, О’Банниона и Ли. Я поспрашивала дядюшку и специально ходила в библиотеку. Похоже, что такой фирмы нет. Их просто не существует.

Вай-Мэй нахмурила лобик.

– Что ты хочешь сказать?

– Я думаю, что это плохие люди и они везут тебя в Америку не выдавать замуж, а… – нужные слова никак не хотели слетать у нее с языка. – …работать.

– Не глупи. Мой дядя сам все устроил. Мистер О’Баннион встретит меня в иммиграционной службе, – решительно отрезала Вай-Мэй. – У меня будет муж и новая, прекрасная жизнь в Нью-Йорке.

– Я в это не верю. Вай-Мэй, они хотят тебя обмануть. Ты будешь служанкой. – Она сглотнула. – Или еще того хуже.

– Зачем ты рассказываешь мне все эти ужасы?!

– Потому что я не хочу, чтобы ты пострадала! Они хотят сделать тебя… – некоторое время Лин сражалась со словом, но все-таки победила его – …проституткой. Ты никогда не выйдешь замуж. Тебе нужно поскорей убираться с этого корабля, Вай-Мэй.

Две слезинки сбежали по щеке Вай-Мэй; губы ее задрожали.

– Это не может быть правдой… Мой проезд на корабле оплачен… Дядя обо всем договорился…

– Прости, – сказала Лин.

– Я не стану больше тебя слушать!

– Я пытаюсь тебя защитить!

– Я не стану слушать! – Вай-Мэй вскочила и отпрянула прочь от нее, тряся головой. – Нет. Ты врешь. Я буду женой американского купца. Хорошего человека! Уважаемого человека!

– Вай-Мэй!

Та поглядела на Лин, сурово сжав губы; взгляд ее потемнел.

– Ты не имела права так поступать. Шпионить за мной, как иммиграционный чиновник, разнюхивать, выспрашивать! Я думала, мы друзья.

– Но мы же дру… – Лин потянулась за ее рукой, но Вай-Мэй быстро отдернула ее.

– Ты не отберешь у меня мечту! – прорычала она, наливаясь гневом – превращение вышло не менее поразительное, чем те, что они сами устраивали тут, во сне.

Чай вскипел в чашке и плеснул Лин на руку. Та ахнула и бросила чашку – жидкость ее обожгла! Поперек большого пальца вспух злой красный рубец.

Ее поранили во сне!

И сделала это Вай-Мэй…

Придерживая руку, Лин вскочила и решительно зашагала к лесу.

– Ты куда? – взмолилась враз перепугавшаяся Вай-Мэй.

Лин не ответила.

– Тебе еще не пора просыпаться! Давай играть в оперу. Или… или мы можем заняться твоей наукой, если хочешь!

Лин даже не оглянулась.

– Все будет хорошо, сестричка! Я точно знаю! – лепетала Вай-Мэй, труся вслед за Лин. – Пожалуйста, не волнуйся. Смотри, мы можем создать что-нибудь очень красивое…

Но Лин больше не хотела ничего создавать. Мечта испортилась окончательно. Лин быстро шла прочь.

– Пожалуйста, вернись! – кричала Вай-Мэй. – Ты обещала! Ты же обещала!

Лин сбежала с холма и углубилась в лес, зовя Генри.

А в это время Генри вместе с Луи валялись рядышком на пристани и болтали ногами в прохладной реке, наслаждаясь последней ночью на болоте. Завтра вожделенный поезд прибудет в Нью-Йорк, так что нужда в еженощных визитах отпадет сама собой. Генри не знал, что еще ему сделать, чтобы поторопить время.

– Анри, я должен тебе кое-что сказать, – вдруг начал Луи очень серьезно, и у Генри все внутри сжалось.

Будто первые капли дождя упали на скатерть долгожданного пикника.

– Не слишком ли серьезный разговор – без рубашек-то? – попробовал пошутить Генри.

Луи сел.

– Мне надо было давно тебе сказать. Напрямую касается тебя.