– Найдите мне письменный прибор, – попросила Думаи. – Надо известить родителей, чтобы пока не ждали меня домой.

58

Во сне очаг грел ему спину. После дикой скачки по Торфяникам тело Вулфа, дважды побывавшее в зубах у смерти, отказалось двигать ногами. Едва опустив голову на подушку, он провалился в милосердный сон без видений, такой крепкий, что в него не пробился ни один кошмар.

В детстве ему снились пчелы. Проснувшись, он искал рой у себя в кровати, воображал, что пальцы слиплись от меда. Благородный Эдрик поначалу пытался его урезонить, объяснял, что пчелы только потому жалят, что сами боятся. «Пчелы усердно трудятся на нас, Вулферт. Если бы не они, не видать бы нам урожая».

Понемногу всем стало ясно, что этот страх исходит из прошлого, которого Вулф совсем не запомнил. Родители, не понимая его причины, просто удалили со своей земли все ульи, замуровали дупла с роями и никогда не ставили меда на стол.

Вулф знал, что больше ему не видать во сне пчел. До конца жизни его будут преследовать в кошмарах змеи и холод черной воды.

Мара растормошила его и дала глотнуть горячего бульона. Когда он разлепил веки, в щели ставней сочился медный свет, а сестра подкладывала поленья в огонь.

– Мара, не суетись, – пробормотал он. – За огнем слуги последят.

– Цыц, ты! Мне сто лет не случалось над тобой похлопотать, как над маленьким. – Она подошла, потрогала ему лоб. – Ну да, побит и обгорел, но хоть без болотной горячки обошлось.

Он сел. Все у него болело.

– Как там Трит?

– Так же, как ты: устал и продрог. Обычное дело, когда скачешь ночью по болотам. – Она осмотрела его заново перевязанные ладони. – Доктор Фортхард сказала, обмороженные пальцы заживают.

Вулф только теперь заметил обстановку. Его уложили на кровать под балдахином в комнате со светлыми стенами.

– Я соскучился по Инису. – Голос возвращался к нему. – По тебе соскучился. Думал, больше не увидимся.

– Известие о гибели кораблей застало меня у Мариан, так что я первая узнала. Пришлось возвращаться домой, сказать остальным. Никогда не видела отца таким. Он просто… провалился в себя.

– Сейчас он, верно, в разъездах, собирает ополчение Озерного края.

– Да, регент должен был уже связаться с ним. Я просила пока не говорить отцу, что ты жив, – тихо добавила она. – Лучше пусть сам увидит.

Вулф покивал.

– Не напрасно ли герцог Робарт покинул столицу? – спросил он задумчиво. – Казалось бы, место регента – рядом с королевой.

– Он и за провинции отвечает. С приходом змеев все переменилось, придется нам привыкать. – Мара потрепала его по плечу. – Поесть не хочешь?

– Пожалуй.

Пока ее не было, погас дневной свет. Мара вернулась с ломтями свежего хлеба и крапивного сыра, с кубком горячего вина и бедрышком куропатки, купающемся в пряном красном соусе. Вулф ел и пил не спеша, старался каждый кусок прожевать, как последний.

Но пути к замку он видел, как трудно с пропитанием у жителей сгоревшего Аскалона: люди толкались перед уцелевшими пекарнями, ссорились над рыбными садками на реке. Из обрывков разговоров Вулф понял, что удар по городу возглавлял змей из моря. И у змея было имя.

– Как ты очутилась в Аскалоне? – спросил он сестру. – Пожар застал тебя здесь?

– Нет. Я приехала почти одновременно с тобой. – Она зажигала свечи. – Это потому, что Робарт сослал Мариан в Катил. У него, конечно, были на то причины, и все же…

– Катил. – Вулф едва не выронил кусок изо рта. – А теперь в Торфяники пришла чума. Даме Мариан нельзя там оставаться.

Ответить ей помешал тихий стук в дверь. Прежде чем открыть, Мара вытряхнула колпачок гасильника.

– Дама Хелисента? – удивилась она, выглянув в щелку.

– Мара, я знаю, мы с тобой давно не разговаривали. Впустишь? – ответил ей голос с северным выговором. – Просто я услышала, что ты здесь, и решила облегчить душу.

– Конечно входи.

Мара отступила в сторону. В комнату вошла Хелисента Исток, в сером суконном платье под плащом, на вид измученная не меньше Вулфа. Заметив его, она сказала:

– Я слышала, что ты жив.

Вулф не стал вставать с постели:

– А теперь и видишь.

– Ты хочешь поговорить наедине, Хелисента? – спросила Мара. – Можно куда-нибудь перейти.

Хелисента сцепилась с Вулфом взглядами.

– Нет. Уж слушайте оба. – Она подсела к огню. – Мара, когда у меня умерла мать, ты пригласила меня в Лангарт. Я тонула в своем горе, а ты до меня дотянулась, разговорила сквозь боль потери. Мне так помогла твоя доброта. Прости, что опять за тебя цепляюсь…

– Ну что ты, Хелисента. Мы обе в юности потеряли мать. Таких уз время не подточит. – Мара села в кресло с ней рядом. – Скажи, чем я могу помочь?

– У меня мысли разбегаются. Не знаю, как их собрать.

– Ты не спеши.

Хелисента дала себе минуту на размышление.

– Королева Глориан должна была вступить в брак с принцем Терико Искалинским. Несколько дней назад стало известно, что он убит змеями. Глориан согласилась на брак с его двоюродным дедом. Герцогу Ковуга за семьдесят.

Мара с Вулфом перекинулись потрясенными взглядами.

– Ей нет и семнадцати, – сипло проговорил Вулф. – Как она могла согласиться?

– Чтобы усилить Инис. И из уважения к заключенному ее матерью договору. Она решила, что это лучший способ исполнить свой долг. – Хелисента потерла висок. – Она уверяет, что герцог Робарт предоставил ей выбор, что он не навязывал этого брака, а только осторожно одобрил. Но вы мне скажите, что он за человек, если мог хотя бы подумать о таком?

– Для королевских браков это обычное дело?

– Нет, о Святой! Случается разница в возрасте, но не такая же! – Хелисента содрогнулась. – И вот моя вторая мысль – ручаюсь, она как-то связана с первой.

Вулф все не мог расцепить челюсти. Их свело до ломоты в зубах.

– Закон всегда запрещал людям бывать в Дебрях, – сказала Хелисента. – Шесть лет назад мой отец заметил ночью движение шести огоньков в ту сторону. И на следующий год опять их видел, ко времени праздника Ранней Весны.

– Язычники? – предположила Мара.

– И мне так подумалось. Какое-то шествие. Убедившись, что это повторяется ежегодно, мой отец уведомил герцога Робарта, а тот ответил, что этим делом надо заняться. После того огни некоторое время не показывались. Я писала отцу о браке королевы Глориан с принцем Гумой. Сегодня пришел ответ. – Хелисента сглотнула. – Отец пишет, что несколько дней назад к нему пришли лесники. Отец, уже известив Робарта, все равно посылал людей в Дебри накануне Ранней Весны: проследить, чтобы никто их не растревожил. В прошлом году они решили войти в лес с другой стороны – с вашей стороны – и снова увидели те фонари. Похоже, нарушители границы теперь заходят из Озерного края.

– Наши отцы ничего такого не замечали, – пробормотал Вулф. – И мы сами тоже.

– Лангарт они могли обойти стороной. – Хелисента оглянулась на дверь. – Меня вот