– Ради любви к Святому, он ей в деды годится! Да выдайте ее за любого знатного искалинца, за хротского вождя! – взорвалась Флорелл. – Вам жажда золота слепит…

– Дама Флорелл, вы не герцогиня, – отрезал Рандрот. – Благодаря хротской крови в королеве Глориан, наши связи с Севером и без того достаточно прочны. Между тем искалинский супруг королевы-кошки жил почти пленником и скончался при подозрительных обстоятельствах. Дом Веталда этого не забыл. Нам же не следует забывать, что они умиротворили Ваттенов…

– Ни это, ни что другое не оправдает такого!

Голоса отдалились, заглушенные гулом в ушах. Глориан обеими руками ухватилась за стол:

– А что взамен?

Разом замолчав, все уставились на нее.

– Глориан… – Флорелл подошла к ней. – Ничто на свете не стоит…

– Что получит взамен Инис?

Герцог Рандрот ожег Флорелл взглядом, но тут же взял себя в руки.

– Приданое за принцем Гумой значительно превосходит приданое принца Терико, это огромные деньги, – сказал он. – У Искалина прочные торговые связи с Югом, что в предстоящие месяцы может оказаться бесценным – соль и прочее. А главное, он приведет с собой большой отряд опытных воинов, в том числе лучников.

– Королева Сабран рыдает в небесном чертоге! – Флорелл задыхалась от негодования. – Что до короля Бардольта, он бы голыми руками вас перебил, посмей вы при нем об этом заговорить!

Рандрот в ярости поднялся с места:

– Дама Флорелл, придержите язык или покиньте Совет!

– Стойте, – остановила их Глориан. – Как скоро может быть здесь принц Гума?

Герцог Верности, весь красный, вернулся на свое место:

– Как только найдет судно.

– Да будет так. Я выхожу за него, – тихо сказала Глориан. – Ради его золота и моего народа.

– Глориан, не надо! – прохрипела Флорелл. – Найдутся другие способы…

– Не вижу других способов добраться до богатств Уфарассуса.

Герцо Эдит не смеле поднять на нее глаза.

– Если такова ваша воля, ваша милость, – сказале оне, – мы вызовем принца Гуму Искалинского. Дав согласие на этот брак, он тем самым согласился и на брак по доверенности. Венчание можно совершить завтра же.

– Пусть будет завтра. Покончим с этим.

Флорелл зажала рот ладонью. Глориан как во сне вышла из палаты Совета, изо всех сил стараясь не давать мыслям доступа к телу. Она воображала себя в царстве сна, со своим вторым «я».

57

Имперская дракана пробудилась от векового сна. Вместе они с Наиматун и Фуртией сумели отогнать золотого змея, которого при лакустринском дворе прозвали Таугран – «блестящая смерть». Прошло несколько дней, но имперское войско еще продолжало бои с оставшимися в столице тварями. Воздух словно заржавел, пропитался красным и черным.

Во дворце висел дым, горели две крыши, подожженные разлетевшимися по городу угольками. Слуга, провожавший хромающую Думаи, замотал себе рот тряпицей. У нее треснула кость лодыжки, левое плечо почернело от кровоподтека, раны пришлось зашивать. Канифа держался рядом, не выпуская из рук меча, будто ежеминутно ждал прорыва во дворец.

Супруга-соправительница Йеккен приняла их на крытом балконе, отставив ради этого завтрак: кашу и плоды. У жаровни сидела принцесса Иребюл – причесанная по-лакустрински, с золотой лентой на лбу.

– Принцесса Думаи, – заговорила Йеккен (глаза ее выдавали недосып, в остальном же она была безупречна, вплоть до жемчужных накладок на щеках), – прошу к нам. Мастер Кипрун как раз собирался представить небольшой опыт, который, возможно, укрепит ваш интерес к алхимии.

– С радостью присоединюсь к вам, соправительница.

Они взглянули через перила во двор, где мастер Кипрун держал в руке нечто вроде железной тыквы-горлянки, а в зубах зажимал конец длинного шнура. Поставив сосуд на плиты мостовой, он взял у помощника свечу.

– Вот за что я ему плачу, – доверительно сообщила Йеккен. – Ради этого стоит терпеть его дурной нрав.

Мастер Кипрун поджег шнур. Яркий язычок огня побежал по нему к сосуду. Алхимик с помощником отступили за каменную колонну, а строй стражников заслонился щитами.

Оглушительный удар разорвал тыкву, ослепительный взрыв сотряс черепицы крыш и отозвался звоном в ушах по всей округе. Думаи ладонью заслонила глаза от волны жара, а когда отняла руку, половина двора лежала в обугленных обломках.

– Квирики дохнул! – пробормотал Канифа.

Думаи предпочла бы вздохнуть сама. Стоявшая рядом с ней Никея смотрела во все глаза.

– Черный порох. Добывается из глубины земли, золотое искусство отпирает его силу, – объяснил мастер Кипрун. – Я много лет стремился повторить успех алхимиков древности – добыть вещество, тайна которого затерялась в веках. В горах Нангто я нашел последний недостающий ингредиент и уточнил состав.

Он гордо встал над развалинами:

– Уверен, он поможет нам одержать победу над теми созданиями с Запада. Возможно, огонь и жар не причинят им вреда, зато ударная сила…

– Важное открытие, – признала соправительница Йеккен. – Я рада, что ты доказал свою полезность, Кипрун.

– Вы поднимете мне жалованье?

– Возможно, если ты изготовишь достаточно этого порошка и сумеешь хоть несколько дней никому не дерзить.

Мастер Кипрун склонился перед ней, взмахнув широкими алыми рукавами. Думаи оценила разрушения. Сердце у нее билось прямо в горле. Она узнала запах извести и угля и еще один, похожий на запах стали.

«Пахнет, как от змеев».

– Просветите меня, принцесса Думаи, – обратилась к ней Йеккен. – Когда Сейки в последний раз выступал на войну?

– Много веков назад.

– Хм… До недавнего перемирия с Восточным Хюраном мы сражались с ним чуть не целый год.

Принцессу Иребюл, обозревавшую разрушения во дворе, это напоминание как будто ничуть не задело.

– Наша готовность к войне обернулась удачей, – заметила Йеккен, – потому что теперь нам снова предстоит воевать, и не только за город – за выживание, против врага сильнее рода человеческого. Прошу вас, представьте меня другим драконьим всадникам.

Думаи, еще полуглухая после взрыва, отозвалась:

– Мой верный страж Канифа с Ипьеды… и госпожа Никея, дочь речного хозяина Сейки.

Оба снова поклонились.

Канифе соправительница Йеккен уделила беглый взгляд, а Никее – долгий.

– Вы необычайно красивы, – отметила она. – Полагаю, такая красота служит смазкой для колесиков жизни.

– Вы слишком добры, соправительница Йеккен, – скромно ответила Никея. – Ваша красота как солнце рядом с моей, а ваш острый ум добавляет ей сияния.

– О, вы только послушайте! Как это мило сказано. Вы – цветок, выращенный для дворцового сада. – Йеккен присмотрелась к ней. – Любопытно бы знать, кто этот речной хозяин.

– Мой возлюбленный отец – верный советник и слуга императора Йороду, – по-заученному отбарабанила Никея.

– Это старинное звание, – вмешалась Думаи, – дается тем, кто питает землю и объединяет ее народ, как это делают реки.

– Я полагала, это дело императора. Между тем ваша династия уподобляет себя радуге – бестелесной, далекой, зыбкой. Реки полезнее радуги, принцесса, и значительно долговечнее. Передайте от меня императору Йороду это послание.

Думаи хотелось стать невидимкой. Даже эта, почти незнакомая женщина понимает, как слаб ее род.

Никея ничего больше не добавила. Ее вежливая улыбка застыла, но удержалась на лице. Она улыбалась так, как поет пойманная птица. Принцесса Иребюл, покачивая чашей, с откровенным любопытством следила за разговором.

– Фуртия Буревестница… – нарушила