день. Один… несчастный… день… Я глотала, обжигающий горло, водопад слез, сцепив пальцы в замок и держа на лице невозмутимое выражение, и слушала до боли знакомую печальную историю Аэрна.

— Существуют такие места на Земле, где веришь, что высшая сила поможет, исцелит или… даст возможность хоть немного прожить в этом мире, — мистер Уолш вздохнул, уголки потрескавшихся сухих губ опустились. — Тогда я свято верил, что постоянные молитвы, разные поверья о пещере Кевина, жившего в шестом веке, где он провел несколько лет в углубленных молитвах и аскезе, помогут. Кевин славился чудесным воздействием на зверей, птиц и растения. Чего местный люд только не рассказывал о волшебстве, на кое был способен Кевин. За годы, проведенные в долине, я видел множество опустошенных глаз, утративших надежду, но побывав здесь, в них загорался огонек. Я так же ходил каждый день к монастырю, пил воду из горных ручьев и верил, что чудо случится. Во мне тогда жил наивный ребенок… — мужчина замолчал на несколько секунд, собрался с силами и промолвил чуть тише: — Но чуда не случилось.

Я опустила взгляд на сцепленные пальцы, удерживая нестерпимую бурю, клокотавшую внутри и разрывавшую вновь на атомы. Деньги, надежда на операцию, молитвы, вера в будущее — жалкие крохи и попытки, кои дарует судьба. С насмешкой, зная, что произойдет… Когда свет в глазах угасает, она говорит: «Наивный… Жизнь показалась бы сахаром, если бы на каждую молитву отзывались и посылали шанс; бедность, эпидемии, войны, стихийные бедствия — отлично закаляют людскую сущность и подают пример поколениям». Когда ломаешься и думаешь, что не поднимешься, находишь силы просыпаться, работать… жить. Интересно… в следующий раз тоже будет так больно, словно ребра и внутренности сжигают? Если бы после потерь появлялся иммунитет ничего не чувствовать в дальнейшем…

Я и не заметила, как в кафе заиграл ирландский фольклор, количество посетителей значительно увеличилось, но наш столик находился где-то далеко, на необитаемом острове, скрытый от людских глаз и ушей.

— Давно не говорил ни с кем о Таллии, — мистер Уолш незаметно промокнул глаза, в которых отражались сочная листва и зелень. — Простите, за столь болезненные воспоминания.

— Нет, что вы, я… — быстро произнесла, запнувшись на полуслове. «Я знаю, каково терять близких» — рвалось изнутри, но я промолчала, сказав совершенно другое: — Понимаю, что иногда следуют поделиться с тяжелым прошлым, пусть и с малознакомым человеком. Завтра меня уже не будет в долине, но вам, надеюсь, стало легче.

— Вы очень хорошая девушка, Ливия, — Аэрн слабо улыбнулся, отчего я смутилась, потупив взор. — Мы говорим только тридцать минут, но я вижу, насколько вы светлая и добрая. Вашему молодому человеку повезло.

Какому еще молодому человеку? В этот момент телефон издал трель, сообщив о входящем… Вспомнишь кхм, кхм, вот и оно — поговорка про *овно так актуальна.

«Ты где шляешься, Осборн?».

Поморщилась, как от зубной боли, читая «миленькое» послание от мистера Высокомерие, когда рядом раздался недовольный голос:

— Эй, — на плечо легла рука Лавлеса. — Почему тебя надо постоянно искать?

Когда «постоянно» он меня искал? Габриэль вопросительно взглянул на улыбающегося мистера Уолша, в глазах которого горел лукавый огонек. «Это не мой молодой человек — это демон в людском обличии!» — хотелось громко сказать, но Аэрн поднялся, поблагодарил за приятную беседу, знакомство и пригласил в гости. Я немного удивилась, но поблагодарила за приглашение. Мужчина что-то тихо сказал хмурому Лавлесу, брови того сошлись на переносице. Он проводил моего неожиданного знакомого задумчивым взглядом, затем потянул за рукав кофты, шипя на ухо:

— Какого хера я должен тебя искать? И почему ты не отвечаешь на сообщения?

— Я не просила меня искать, — процедила сквозь зубы, дергая рукой. Некоторые посетители смотрели на нас с неким недоверием. Черт, а если они узнали Лавлеса? Этот тупой человек не надел маску, что за беспечность!

В номере на столике перед окном ждал завтрак. Лавлес опустил свое седло в кресло и приступил к трапезе, кидая в мою сторону мрачный взгляд.

— Я позавтракала, — налила свежевыжатого апельсинового сока и присела напротив.

— И шем ты жанимаешься с утра пошаньше, Осборн? — Лавлес параллельно жевал еду, поэтому вышло невнятно и смешно. — Охмуряешь местных дедков?

— Ты ешь, ешь, не подавись, — с иронией сказала, попивая сок и смотря исподлобья на прищуренного гитариста.

После завтрака, мы собрали все необходимое, в туристическом офисе купили схему пеших маршрутов и пошли исследовать долину.

Глендалох с кельтского означает «долина двух озер». Она сформировалась во время ледникового периода, когда огромная расщелина разделилась на два водоема — верхнее и нижнее. В древний город вели двойные арочные ворота из гранитных блоков. Только ступив на мощеную улицу, по коже пробегал озноб. В руках я держала «лейку» и не забывала фотографировать старинные памятки. Дорога привела на монашеское кладбище с каменными плитами и кельтскими крестами, покрытыми мхом и плесенью, покренившимися, возможно, от времени или ирландских ветров. Лавлес со скепсисом взирал на захоронения и ходил мимо надгробий с кислым видом. Его явно не поражала исходящая от древнего места странная энергетика. Я почему-то думала, что кладбище вызовет скорбь, уныние и страх, но внутри царило умиротворение. Побродив по монашескому городку, мы последовали далее — к Нижнему озеру. Лавлес почти ничего не говорил, осматриваясь кругом. Погодка выдалась чудесная, и настроение, испорченное неприятными воспоминаниями с утра, заметно улучшилось.

Мы шли по вытоптанной дороге мимо эльфийско-зеленого леса, тонкие стволы деревьев которого были покрыты многолетним медно-рыжим мхом, и стекающих с гор ручейков. Тропа расширялась, а над ней возвышались кроны могучих елей, не пропускавших солнечный свет, и дымчато-зеленые сосны — прозрачно-изумрудный хвойный лес. Деревянный настил вел по холму вверх, землю укрывали сухие иголки, шишки, которые сменили через время просторные поля с вереском и голубыми колокольчиками. Внезапно, вынырнув из-за сосен, мы попали на вершину горы. Далеко внизу под нами раскинулось Нижнее озеро, и выглядывал краешек Верхнего — долина Глендалох открывалась, как на ладони. Тонкой волнистой нитью вилась тропинка среди густой зелени и склонов. Над нами возвышалось только лазурное небо, с проплывающими кусочками облаков, и ветерок, приятно остужавший кожу. Я вдохнула полной грудью, ощутив, как гудят с непривычки ноги. Легла на траву, раскинула руки и подставила под ласковые солнечные лучи лицо, блаженно улыбаясь. Точно сказка, даже не верится, что я созерцаю такие красоты природы. Я подозрительно покосилась на Габриэля, опирающегося одной ногой о камень и смотрящего куда-то вдаль.

— Только без фокусов, — мрачно пробубнила я, на что он только хохотнул и полностью забрался на огромную, не внушающую доверия,