Скерсалорская община с ее королевской семьей перейдет под власть Исналора, и так возобладает слово исналорского короля. Все скерсалорцы будут работать сообразно своим умениям и возможностям на благо нового дома. Также они обязуются защищать Исналор наряду с его нынешними подданными.

Беженцы растерянно переглядывались, кусали губы. Остальные были не менее взволнованны. Разодетый эльнор с повязкой на глазу стиснул зубы, уставившись на огромное полотнище с гербом Исналора, покрывающее стену за троном. Положение фактически делало Ингеральда верховным королем Исналора над Альдаром и его подданными. Речь шла о слиянии двух королевств, и присутствующие скерсалорцы вдруг остро ощутили, что их собратьев в Лаэльдрине ожидает тот же вопрос, а это означает распад некогда единого дома. Догадываются ли ушедшие морем, к чему вернутся, если вернутся?

— Я благодарю моего дорогого брата за великодушное предложение, — твердо в оглушающей тишине проговорил Альдар, — и принимаю его здесь и сейчас.

Зал вздохнул.

— Решено! — хрипло каркнул Чернильник, взмахнув крыльями.

Вальбер окинул смятенных эльнарай оценивающим взглядом:

— Предлагаю провести присягу немедленно.

Собрание пришло в движение, глухо зашумело. Обычной присягой было не обойтись.

— Кто-нибудь знает формулу? — бесстрастно вопросил Радбальд Нернфрез.

К трону с кривой улыбкой пробрался сумеречный эльнор. Серебристые волосы перехвачены зеленой лентой, туника из темной парчи, высокие сапоги из зернистой кожи ската.

— Я менял королевство уже трижды, Ваши Величества, — с горькой иронией сообщил тот. — С вашего позволения, лорд Второго Дома Гвенаргант Дер'арьон. Формулу присяги верховному королю выучил я наизусть.

46. Приговор

Они не обмолвились об этом ни словом. Обращались друг ко другу с преувеличенной любезностью, охотно заполняли не тяготившие в иные дни моменты тишины. Скачка сквозь золотящийся на солнце лес, темно-зеленые лапы елей простирают колючие объятия. Принужденные шутки. Играющие блики, паутинки сверкают, куда ни посмотри. Смех настолько фальшив, что в него начинаешь верить. И чем любезнее и непринужденнее казалось общение, тем глубже предмет умолчания прорастал между ними. Чем усерднее делали вид, что случившееся осталось на поляне, что ничего даже не произошло, тем тяжелее и явственнее становился груз. Наваждение это развеяла только пролетевшая с вороном по охотничьему лагерю весть.

С возвращения из Леса не прошло и суток, и Алуин, успевший испугаться и даже устыдиться своей выходки на охоте, с внутренней нерешительностью вступил в небольшие покои, располагавшиеся за неприметной дверцей в дальней стене тронного зала. Оранжевые пятна света отбрасывали на стены оплывшие свечи в потемневших от времени канделябрах. Что изображают причудливые формы и завитки, было не разобрать под сине-зелеными разводами окиси и наслоениями воска. Книжная полка щетинилась резными башенками. Здесь можно было отдохнуть между длинными совещаниями, но Солайя сидела в выдвинутом от стола разгибном кресле, напоминающем одеревеневшие половинки лепестков огромного цветка, сложив на коленях унизанные фамильными драгоценностями руки. Кресло рядом пустовало.

— Отец, мама. Вы звали меня.

Из-за двери в тронный зал еле слышно лились чарующие звуки арфы — Кейрон услаждал слух гостей, пока тем разносили разбавленный тарглинт, заварку из листьев кипрея, шиповника или земляники с малиной, горную воду, обожженный заварной крем, присыпанный свежей рябиной или брусникой, твердый, похожий на мрамор, или мягкий, пронизанный голубой плесенью сыр на тонких деревянных палочках. Всем нужен был перерыв, чтобы вздохнуть, осознать новое положение, подумать о будущем. Король прошелся вдоль обитой светлой сосновой панелью стены, сложив за спиной руки.

— Представь, — начал Ингеральд, — что меня больше нет. — Осадив протестующе замотавшего головой сына властным движением, он продолжал, не повышая голоса. — Ранальв ведет войско против орков, Регинн оберегает границы от нашествия людей. Ты удерживаешь Лаэльнэторн именем нового короля. Как рассадишь присутствующих на возглавляемом тобою Большом совете?

Уголки губ юноши невольно дрогнули при мысли, что он сядет в вырезанное из мореного дуба кресло со спинкой в виде поднятых крыльев ворона и будет выслушивать скучные речи вассалов. Но улыбка быстро пропала. Слишком мрачную картину нарисовал отец. Задачи такого рода не привлекали младшего принца и казались особенно неуместными сейчас. Он ожидал подвоха.

— Ну, — начал он осторожно, — по правую и левую руку я посажу канцлера и самых высокопоставленных советников. Дядя Тироль наверняка останется в городе… — Ингеральд коротко кивнул. — Затем… начальники стражи. Замковой и городской.

— Допустим.

— Далее… — Алуин наморщил обычно столь безоблачное чело, — казначей? Или он идет прежде стражи. Начальники… отрядов.

— Каких?

— Которые… за пределами… Начальник внешних дозоров! — нашелся Алуин. Отец продолжал смотреть на него с ожиданием. Юноша пытался вспомнить все существующие важные должности разом. — Еще послы.

— А куда посадишь ты королевского оружейника?

Убедившись в самых своих нехороших предчувствиях, Алуин прикусил язык.

— Куда-нибудь на задворье, — нарочито скучающим голосом произнес он. — Где ему и положено быть. В дальний конец стола.

— Объясни свое решение.

— Это мастеровой, ремесленник, хотя бы и высокого статуса. Где-то наравне с королевским конюшим и главным егерем, которым едва ли место на советах. Присутствие его, верно, оправдано с тем, чтобы составить картину происходящего и позаботиться о вооружении, но в таком случае слушать можно издалека.

— Ошибка, — проникновенно заметил Ингеральд. Краткое слово — fel — прозвучало ровно и бархатно, но в этих нотках неуловимо разлился леденящий холод и звон стали.

Младший принц пожал плечами. Ему было очень неуютно.

— Королевский конюший заведует всеми лошадьми замка. Охота, путешествия, война — все передвижения зависят от него. Королевский оружейник, — Ингеральд пронизывал принца ясным льдистым взглядом, — является ключевой фигурой в обороне замка, отвечает за снаряжение его обитателей, принимает стратегические решения. На нем держится все, что пожинаем мы во времена мира и к чему прибегаем в войне. Он должен сидеть на почетных местах вместе с начальниками и советниками, не дальше середины главного стола.

Алуин нервно и нетерпеливо дернул плечом.

— К чему эти намеки, отец? Скажи прямо.

Ингеральд медленно опустился в свободное кресло и соединил перед собой кончики тонких пальцев.

— Дошло до меня, что в свите твоей появился палач. Или это ты сам палач.

Сказанное вслух заставило юного принца вздрогнуть. Неважно даже, откуда родителям стало известно. По позвоночнику струйкой потекло цепенящее предчувствие непоправимого падения.

— Но отец! — с отчаянием вскричал он. — Не сам ли ты подал мне пример, а теперь осуждаешь?..

— Что же творится в голове твоей, в твоей душе? — прошептала Солайя. Тихий голос ее впился в сердце юноши ледяной иглой. Несколько мгновений спустя он понял, что вопрос не риторический, но не мог ответить. Королева пытливо вглядывалась в него, сжав извивающиеся корнями и стеблями деревянные подлокотники кресла, словно хотела заглянуть внутрь, а потом отвернулась.

Ожидаемого Алуином гнева не было на лице Ингеральда, лишь глубокая усталость. Тот вновь выпрямился, словно освобождая плечи