Австрийскую КС он превратил в «секретный кабинет» контрразведки. Если к какому-нибудь посетителю возникал интерес со стороны его сотрудников, его могли сфотографировать анфас и в профиль, а также снять отпечатки пальцев, причем каждое слово, им сказанное, записывалось на граммофонном диске — и все это без ведома гостя. Не важно, где бы он уселся, на него всегда можно было направить две фотокамеры в самом выгодном ракурсе. Во время беседы с посетителем вдруг начинал звонить телефон. Дежурный офицер сам «вызывал» себя к телефону, незаметно нажимая ногой под столом кнопку электрического звонка. Продолжая вести этот пустой разговор, офицер знаком указывал на закрытый портсигар, лежащий на столе, приглашая гостя взять папиросу. Металлическая крышка портсигара была соответствующим образом обработана специальным составом и сохраняла отпечатки пальцев того, кто к нему прикасался.

Если гость оказывался некурящим, офицер по телефону «вызывал» себя из комнаты, извинялся и второпях уносил с собой портфель. Под ним оставалась другая папка, помеченная грифом «секретно». И мало кто из приходивших в центральное бюро КС удерживался от искушения заглянуть в папку с такой заманчивой надписью. Разумеется, поверхность папки также была обработана. А если посетитель не поддавался соблазну, применялась новая хитрость, и так далее, пока какая-нибудь из них не срабатывала. И все это время скрытый прибор записывал каждый звук на граммофонной пластинке, находившейся в смежной комнате.

Когда фон Гисля перевели в 1905 году в Прагу — это был один из важнейших постов в империи, — он настоял, чтобы Редль находился при нем в качестве начальника его штаба. КС под началом майора Редля работала настолько успешно, что его вскоре произвели в полковники. Он сделался помощником Гисля в Праге, оставив в Вене отчеты о своих ловких и поразительных расследованиях своему преемнику капитану Максимилиану Ронге, вместе со всем штатом сотрудников. По иронии судьбы, именно это наследие успешной работы контрразведки Редля через восемь лет привело к катастрофическому разоблачению его самого.

В 1908 году произошла аннексия Боснии и Герцеговины, которая вызвала враждебность сербов и напрямую привела к трагическому столкновению с Россией. Ронге находился наготове под влиянием своего нового начальника генерала Августа Урбани фон-Остромеч, сменившего Гисля на посту главы имперской секретной службы. Кроме того, Ронге всегда хотелось перещеголять Редля. Новым видом бдительности, изобретенным Ронге, явилась тайная почтовая цензура. Подлинные мотивы этого нововведения были известны только трем лицам — Ронге, его начальнику и чиновнику, которого он поставил во главе венского «черного кабинета». Всему остальному штату было сказано, что это делается для обнаружения таможенных мошенников, и чтобы все хранили это в тайне. Благодаря этой небольшой уловке работники бюро цензуры обращали особое внимание на письма, получаемые из пограничных пунктов.

2 марта 1913 года в «черном кабинете» были вскрыты два конверта. Оба были адресованы: «Опера Бал, 13, До востребования, Главный почтамт. Вена». Судя по почтовым штемпелям, их прислали из Эйдкунена в Восточной Пруссии, который находился на русско-германской границе. В одном конверте были банкноты на сумму 6000 австрийских крон, в другом на 8000. Ни в том, ни в другом не содержалось сопроводительного письма, что, естественно, показалось цензорам подозрительным. К тому же Эйдкунен был маленькой пограничной станцией, хорошо известной шпионам всех наций. КС вернула оба письма в отдел писем «До востребования» и решила посмотреть, кто за ними явится.

За венским главным почтамтом на Фляйшмаркте приютился небольшой полицейский участок. Ронге распорядился соединить его специальной телефонной линией с почтовым отделом «До востребования». Дежурному чиновнику достаточно было нажать кнопку, чтобы в одной из комнат полицейского участка зазвенел звонок. Ему надлежало сделать это, как только за письмами придут, и постараться как можно дольше задерживать их выдачу. В полицейском участке постоянно дежурили два сыщика, готовые поспешить по звонку на почту и выяснить, кто явился за письмами.

Прошла неделя, все находились наготове, но звонка не последовало. Прошел март, апрель, но за письмами так никто и не являлся; 14 тысяч крон лежали никем не востребованными. Но на 83-й день ожидания, в субботу вечером 24 мая, раздался звонок с почты. Одного из сыщиков не было в тот момент в комнате; другой как раз мыл руки. Но спустя пару минут они уже мчались на почту.

Почтовый чиновник упрекнул их за опоздание и сказал, что получатель только что ушел «налево». Сыщики выскочили на улицу, но увидели лишь удалявшееся такси. Они потоптались на месте минут двадцать, как провинившиеся школьники, не желая докладывать о своей неудаче и выслушать упреки начальства. Но тут снова по иронии судьбы оплошность сыщиков и их топтание на месте перед почтой обернулись удачей. Немного погодя вернулось такси, в котором один из них опознал тот самый автомобиль, который увез получателя писем. Сыщики немедленно бросились к шоферу с вопросом, куда тот отвез их «друга» — мужчину, которого он подобрал на этом самом месте двадцать минут назад.

— В кафе «Кайзергоф», — ответил тот.

— Тогда отвезите нас туда, — потребовал один из сыщиков.

По пути в кафе они тщательно обследовали сиденье автомобиля, но нашли только футляр серой замши от перочинного ножа, и ничего больше. В эту пору дня в кафе «Кайзергоф» было почти пусто. Несомненно, пассажир пересел в другое такси, чтобы запутать след. Неподалеку находилась стоянка таксомоторов, и здесь сыщики узнали, что некий джентльмен за полчаса до этого взял автомобиль, чтобы ехать к отелю «Кломзер».

Прибыв в отель, они спросили у портье, приезжал ли кто-нибудь в таксомоторе за последние полчаса. Да, приезжали несколько человек: в номер 4-й, в номер 11-й, а также в 21-й и 1-й. В 1-м номере остановился полковник Редль.

Сыщики показали портье футляр от перочинного ножа:

— Возьмите и при случае поспрашивайте гостей, не обронил ли кто-нибудь из них этот предмет.

Портье, верный своей профессии, рад был услужить полиции.

Один из сыщиков отошел в сторону и сделал вид, что читает газету. Немного погодя импозантный господин в щегольском штатском костюме спустился по лестнице и отдал свой ключ. Это был постоялец из 1-го номера.

— Пардон, — обратился к нему портье, — не теряли вы, случайно, господин полковник, футляр от вашего перочинного ножа?

И протянул находку.

— О да, — кивнул Редль, — это мой футляр. Благодарю вас.

Но тут он заколебался. Где он пользовался перочинным ножом в последний раз? В первом такси, вынимая деньги из конвертов! Он бросил взгляд на портье, который вешал ключи на место. Неподалеку стоял другой человек, видимо поглощенный чтением газеты. Редль положил футляр в карман и направился к выходу.

Сыщик, читавший газету, кинулся в телефонную будку и потребовал: «123408» — секретный номер штаба политической полиции в Вене. Так руководству КС стали известны события последнего увлекательного часа. За письмами, адресованными «Опера Бал, 13», наконец пришли. Их получатель воспользовался двумя таксомоторами, чтобы запутать возможных шпиков, но имел не осторожность потерять футляр от перочинного ножа. Установлено — по собственному признанию получателя перед свидетелем, — что сей футляр принадлежит Альфреду Редлю, тому самому полковнику Редлю, начальнику штаба 8-го армейского корпуса, расквартированного в Праге.