лабораторию предложили Е. Ф.Буринскому. Однако, будучи последовательным сторонником независимой экспертизы, прежде всего, независимой от правоохранительных органов, он категорически отверг это предложение и именно по причине невозможности для экспертов сохранить свою независимость, находясь в подчинении у прокуратуры.[717] Что, впрочем, не помешало дальнейшему развитию сети судебно-экспертных учреждений сначала в структуре Министерства юстиции, а потом и других правоохранительных ведомств России.

В 1912–1914 годах такие учреждения создаются при соответствующих судебных палатах под названием кабинетов научно-судебной экспертизы, в частности, в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве и Одессе, оставаясь, тем не менее, в ведении Министерства Юстиции. С этого момента, по сути дела, берет свое начало организация судебно-экспертных учреждений по принципу их ведомственной подчиненности. Прекратив своё существование в 1917 году, кабинеты научно-судебной экспертизы начинают возрождаться лишь к 1919 году. Судебно-экспертные учреждения новой России формируются преимущественно в структуре органов Народного комиссариата внутренних дел РСФСР (с 1919 года) и Наркомата Юстиции (с 20-х годов прошлого века).[718] Несколько позже наряду с ведомственными судебно-экспертными учреждениями начинают функционировать и судебно-экспертные лаборатории, организованные при университетах и институтах, избавленных от подчинения правоохранительным ведомствам. Видимо, сказалось влияние дореволюционного опыта привлечения к производству судебных экспертиз представителей университетской и академической науки. В частности, таких выдающихся ученых-химиков, как Д. И.Менделеев, А. М.Бутлеров, Н. Н.Зинин и Н. Д.Зелинский; профессоров — зоолога Н. А.Холодковского, ихтиолога Л. С.Берга, ставшего впоследствии членом Академии наук СССР, и многих других.[719]

Приобретенный еще до революции 1917 года опыт использования знаний экспертов, привлекаемых из университетской и академической среды для дачи экспертных заключений по уголовным делам, вылился в создание к тридцатым годам ХХ века первых криминалистических лабораторий при образовательных учреждениях, в частности, при Московском правовом институте им. П. Стучки. Аналогичные лаборатории были организованы и в других учебных заведениях страны: в 1930 году — в Саратовском юридическом институте, в 1936 г. — в Ленинградском юридическом институте, в 1940 г. — в Ташкентском юридическом институте. Криминалистические лаборатории создаются также в Свердловском юридическом институте, Московском институте прокуратуры, Алма-Атинском, Ташкентском, Иркутском, Казанском юридическом институтах. Наряду с обучением студентов, в них проводились экспертизы, преимущественно, документов.[720] Такая организация судебно-экспертных учреждений отражала вполне понятное желание подчеркнуть независимость судебных экспертов, причём не только соответствие статуса эксперта прописанным в законе требованиям, но и их реальное состояние.

Интересно отметить, что даже лаборатория, изначально (в 1935 году) созданная в структуре трёх правоохранительных органов (в Институте уголовной политики при Прокуратуре СССР, Верховном суде СССР и НКЮ РСФСР),[721] уже в 1938 году передаётся в ведение Института права Академии наук СССР.[722]

Передача одной единственной судебно-экспертной лаборатории из ведомственной подчиненности Прокуратуре СССР в структуру Академии наук, оказалась, увы, лишь эпизодом их организационного оформления, так и не став преобладающей тенденцией в формировании независимых от правоохранительных органов экспертных учреждений.

Более заметной к началу Великой Отечественной войны становится тенденция к расширению сети ведомственных судебно-экспертных учреждений при одновременном сокращении числа практикующих вузовских и академических лабораторий. В результате в Советском Союзе и в Российской Федерации сформировалась система государственных судебно-экспертных учреждений, подчиненных, прежде всего МВД, Министерству юстиции, таможенной службе и ФСБ. Лишь судебно-медицинские учреждения, оставаясь по традиции в структуре министерства здравоохранения, сохранили свой статус организационно независимой от правоохранительных органов экспертной службы. Впрочем, такая их организация явилась, скорее, исключением из общего правила, нежели результатом осознания необходимости блюсти независимость судебной экспертизы и экспертов.[723]

Тем не менее, на рубеже ХХ — ХХI веков многим показалось, что, провозгласив судебную реформу приоритетным направлением государственной политики, настало самое время заняться созданием судебно-экспертных учреждений, свободных от любого влияния правоохранительных ведомств. Пришлось задуматься над тем, что для реализации своих процессуальных функций органам уголовного преследования, имевшим исключительные полномочия по назначению судебных экспертиз в подведомственных экспертных учреждениях, выгоднее было бы иметь именно единую и независимую судебно-экспертную службу, объединенную только одной целью — способствовать отправлению правосудия, а не блюсти интересы ведомства. По крайней мере, при такой организации судебной экспертизы в условиях состязательного судопроизводства у стороны защиты оставалось бы меньше оснований обвинять экспертов в необъективности, предвзятости и односторонности.

Между тем, о необходимости создания единой государственной экспертной службы, не зависимой от ведомственных интересов правоохранительных органов, ученые говорили еще в начале 50-х годов ХХ века. Так, в 1954 году М. С.Строгович, В. П.Колмаков, А. Р.Шляхов и некоторые другие ученые, отстаивая точку зрения о недопустимости производства судебных экспертиз в НТО милиции, мотивировали ее тем, что эксперты этого органа подчинены тому же руководителю, что и лица, занятые расследованием преступлений.[724]

Через шесть лет на научной конференции криминалистов, состоявшейся 28 июня — 2 июля 1960 года в Ленинграде, вновь был поднят вопрос о недопустимости производства судебных экспертиз научно-техническими отделами милиции. В частности, М. М.Выдря высказал мысль о том, что практику судебных экспертиз, проводимых в том же органе, который производит следственные действия, нельзя считать основанной на законе.[725] Его идею, по сути дела, поддержал Р. М.Ланцман, предложив ограничить деятельность НТО милиции только подготовкой вещественных доказательств, обнаруженных при осмотрах и других действиях, для дальнейшего исследования в научно-исследовательских лабораториях судебных экспертиз.[726]

В 1961 году А. Н. Эртевциан привёл еще один аргумент в обоснование необходимости вывести судебную экспертизу из ведомственной подчиненности. «Производство экспертиз в органах МВД, — писал автор, — нельзя признать возможным не потому, что руководство этих органов может повлиять на производство какого-либо конкретного исследования, а в силу того, что это нарушает принцип объективности самого института судебной экспертизы».[727]

Мнения отечественных ученых, высказанные по проблеме организации судебной экспертизы более 60-ти лет назад, с принятием в 2001 году нового УПК РФ приобрели, между тем, и новое звучание. Отказ от ведомственного принципа формирования системы судебно-экспертных учреждений, к которому призывали ведущие российские ученые — и процессуалисты и криминалисты — вполне соответствовал не только новшествам уголовно-процессуального законодательства, переориентировавшего отечественное судопроизводство на состязательные формы отправления правосудия, но и представлениям практических работников о перспективах развития судебно-экспертных учреждений.

Интересные данные на этот счет содержатся в книге В. П.Бахина и Н. С.Карпова, подготовленной по материалам обобщения ими судебно-следственной и экспертной практики. Авторы приводят в своей работе данные опроса следователей МВД, экспертов МВД и МЮ, прокуроров-криминалистов, судей и адвокатов, результаты которого достаточно убедительно