тех, о которых до этого много говорили и писали в литературе, но которые до последнего времени оставались вне правового регулирования. В частности, после внесения соответствующих дополнений в УПК получила закрепление и консультативная помощь специалистов, и дача ими показаний и заключений, и возможность привлечения сведущих лиц адвокатом. Наряду с этими формами использования специальных познаний, хорошо известными ранее как непроцессуальные, законодатель ввел еще одну, новую форму, которая ранее не только не обсуждалась в теории, но и не встречалась как таковая в практических руководствах, по крайней мере, в том виде, в каком она представлена в части 1 ст. 58 УПК. Речь здесь идет помимо прочего еще и об исследовании материалов уголовного дела как сфере специальных познаний. Правда, эту сферу компетенции специалиста законодатель ограничил лишь применением технических средств при таком исследовании. Видимо, именно неожиданностью своего появления в процессуальном законе можно объяснить тот факт, что за истекшее с момента принятия нового УПК время не появилось сколько-нибудь обстоятельных комментариев к этому нововведению. Между тем, оно стало для процессуального закона и новым терминологическим обозначением той деятельности участников судопроизводства, которую всегда именовали ознакомлением обвиняемого, защитника, потерпевшего с материалами уголовного дела по окончании расследования. Само понятие «исследование материалов уголовного дела» можно было встретить только в комментариях, руководящих разъяснениях правоохранительных ведомств или высших судебных инстанций. Но никогда ранее среди субъектов исследования материалов уголовного дела не упоминался специалист или иное сведущее лицо в традиционном восприятии их процессуального статуса. Можно предположить, что это новое направление в развитии института специальных познаний со временем станет весьма интересным и привлекательным для научного изучения. О некоторых аспектах исследования материалов уголовного дела с использованием специальных познаний и пойдет речь ниже.

Из смысла ч. 1 ст. 217 УПК РФ следует, что к материалам уголовного дела закон относит не только все прошитые и пронумерованные в деле документы, но и вещественные доказательства, фотографии, аудиовидеозаписи, материалы киносъемки и иные приложения к протоколам следственных действий. Среди документов в законе упомянуты, в частности, различного рода заявления, сообщения, справки, протоколы процессуальных действий и постановления следователя, материалы, истребованные им в соответствии с установленными правилами, и отражающие результаты оперативно-розыскной деятельности, и т. д. То есть, «все то, из чего состоит уголовное дело».[735]

Поступают, объединяются и систематизируются эти материалы в единый комплекс документов и приложений к ним на всех этапах судопроизводства, отражая движение уголовного дела от проверки сообщений о преступлении, до его окончательного разрешения судом. Начало формирования таких материалов связывают с возбуждением уголовного дела. Все материалы, собранные до этого момента в виде справок, объяснений и прочих документов, именовались материалами проверки сообщения о преступлении (ч. 4 ст. 146 УПК РФ в начальной редакции УПК 2001 года), а с внесением изменений и дополнений в эту статью в 2013 году — «материалами, послужившими основанием для возбуждения уголовного дела». Только после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела они становятся составной частью его материалов, которые пополняются по мере проведения следователем мероприятий, необходимых для установления события преступления и причастных к его совершению лиц, а в дальнейшем по мере рассмотрения и разрешения дела в судебных инстанциях.

То, что отдельные материалы уголовного дела могли стать и часто становились объектами криминалистического исследования в традиционных его формах хорошо известно. Таковыми в силу специфики содержащейся в них информации о событии преступления оказывались собранные в ходе расследования и приобщенные к делу документы и вещественные доказательства. И прежде всего потому, что извлечение этой информации или ее интерпретация требовали специальных криминалистических знаний. Результаты криминалистического исследования таких материалов (трассологического, баллистического, почерковедческого и пр.) как специального вида и способа познания события преступления использовались для принятия соответствующих процессуальных, тактических и иных решений. Эти результаты, получившие отражение в заключении эксперта не только сами, приобретали статус доказательств, но и подтверждали доказательственное значение тех материалов, которые подвергались экспертному исследованию. И по форме и по методам проведения такие исследования относились к числу традиционных, целевое назначение которых, как известно, состояло в обнаружении новых фактов, новых сведений о событии преступления и его участниках. Иные материалы уголовного дела могли интересовать судебного эксперта лишь в части, относящейся к предмету проводимой им экспертизы и содержащей, например, сведения об обстоятельствах обнаружения переданных ему для исследования документов или вещественных доказательств. В экспертизах такие материалы фигурировали не в качестве самостоятельного объекта исследования, а как источник дополнительной информации, необходимой для решения поставленных перед экспертом задач.

Как комплексный объект исследования материалы уголовного дела представляли практический интерес лишь для тех участников уголовного процесса, для которых ознакомление с ними оказывалось непременной составляющей выполняемых ими процессуальных функций. Следователь в процессе расследования изучал материалы уголовного дела, например, для подготовки к очередному следственному действию, а по его окончании для принятия решения по делу и составления обвинительного заключения. Прокурор исследовал материалы уголовного дела, выполняя надзорные функции или функции государственного обвинителя. Адвокат — при осуществлении защиты обвиняемого (подсудимого): в ограниченных пределах на этапе предварительного расследования и в полном объеме по его завершении. Главным в таком исследовании материалов дела оставалось для уполномоченных на то законом субъектов процессуальной деятельности изучение и оценка собранных доказательств в целях принятия обоснованных процессуальных решений по расследуемому или рассматриваемому ими делу. А для иных участников уголовного процесса — возможность высказать свои замечания по поводу выполненных действий или аргументированные возражения относительно выводов компетентных органов. Ни о каком привлечении сведущих лиц к исследованию материалов уголовного дела для оказания содействия в решении стоящих перед указанными лицами задач не могло быть и речи. Исследование и оценка материалов уголовного дела как источника информации всегда рассматривалось как прерогатива и исключительная компетенция участников уголовного судопроизводства, призванных осуществлять доказывание обстоятельств преступления. Если и можно было назвать исследование материалов уголовного дела сферой специальных познаний, то только с позиций подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или потерпевшего, которые по причине своей юридической некомпетентности обращались к помощи профессиональных юристов — адвокатов, то есть к специалистам в области права.

Между тем круг познаваемых в ходе расследования и рассмотрения дела обстоятельств никогда не исчерпывался только задачами доказывания. И именно потому, что объектами оценки по уголовному делу в реальности становились явления, выходящие за рамки того объема, которым обусловлен предмет доказывания. По этому поводу И. М.Лузгин справедливо заметил, что «… было бы неправильно сужать круг объектов оценки и ограничивать его только доказательствами. Объекты оценки должны быть определены исходя из предмета доказывания