с Борисом сядут на балконе. Нина и Костя тоже отказались идти в партер, надеясь поменяться местами, чтобы сидеть вместе с Алёшкиными. В партер пришлось идти дяде Мите.

Поменяться местами на балконе оказалось нетрудно: соседи Нины и Кости с третьего ряда с удовольствием пересели на первый, заняв места Бориса и Кати, а те разместились рядом с Ниной. Всё как будто устроилось, уже началась увертюра этой чудесной оперы Вагнера, как вдруг рядом с нашими зрителями появился дядя Митя, и, с растерянным видом пробравшись мимо ворчавших соседей, заявил, что его с авоськой в партер не пускают и он не знает, что делать. К счастью, рядом с Борисом оказался молодой разбитной человек, который, услышав затруднения дяди Мити, предложил:

— Садитесь на моё место, а я пойду в партер.

Несмотря на то, что это было сказано как будто шутя, дядя Митя обрадовался, немедленно согласился и уселся рядом с Борисом, отдав свой билет находчивому парню.

Спектакль, поставленный замечательно, произвёл сильное впечатление на Бориса и Катю. Кстати сказать, это было их первое посещение Большого театра. У них ещё имелись билеты на «Кармен», но этот спектакль шёл через два дня. Как бы то ни было, посещением Большого театра все остались довольны, и только Костя каждый антракт ворчал на отца, а тот смущённо оправдывался. Зато уже дома по поводу авоськи со злосчастными костями и мест в разных концах зала над бедным дядей Митей потешались все. Это продолжалось до тех пор, пока Катя, напустив на себя строгость, не заявила, что стыдно смеяться над взрослым человеком, желавшим сделать им хорошо и приятно. После этого все угомонились. Пожалуй, больше всех был доволен Рекс, который с этого дня недели две питался вкусной мясной похлёбкой и с аппетитом глодал кости.

Всё имеет конец, заканчивалось и весёлое времяпровождение Алёшкиных в Москве. Железнодорожные билеты они приобрели заранее, а между тем денег на дорогу почти не осталось. Ехать предстояло 9–10 дней. Подумав и посовещавшись с Катей, Борис направился на Никольскую, 8. Там помещалось представительство Востокрыбы. Явившись к управляющему этой конторы, Алёшкин смущённо заявил, что он основательно поистратился и ему теперь просто не с чем ехать домой во Владивосток. Управляющий, видимо, привык к подобным ситуациям. Он без всякого удивления или раздражения посмотрел на растерянное лицо Бориса, улыбнулся и сказал:

— Ну, не расстраивайтесь, это со многими бывает. Мы знаем, Москва деньги любит. Вам тысячи рублей хватит? Пишите заявление.

Борис был и обрадован, и удивлён. Он ожидал, что придётся долго уговаривать, и был бы рад выпросить рублей 300–500, а тут целая тысяча! Он, конечно, немедленно написал заявление, на котором управляющий поставил резолюцию, поблагодарил, и через час с небольшим уже ехал на трамвае № 6 по Тверской на квартиру Пигуты, где его с нетерпением и волнением ждала Катя. Однако, получив неожиданно большую сумму денег, Борис решил самостоятельно сделать ещё одну покупку. На Тверской, не доезжая Белорусского вокзала, находился комиссионный магазин, в окнах которого стояли различные фотоаппараты — предмет Бориного вожделения. Он не удержался, соскочил на трамвайной остановке напротив этого магазина, зашёл в него и сейчас же увидел свою мечту. Это был почти новый фотоаппарат отечественного производства, известный под названием «Москва». Он имел хороший объектив, мех двойного растяжения, что позволяло делать снимки на очень близком расстоянии, и заряжался кассетами 9 x 12 см. К этому аппарату прилагалось шесть кассет, две дюжины пластинок и несколько пачек бумаги. Всё это стоило 120 рублей. Ни секунды не раздумывая, Борис купил этот аппарат и явился домой в самом счастливом настроении. Катя обрадовалась, что Борис так легко получил солидную сумму денег, и поэтому на приобретение непредусмотренной вещи посмотрела сквозь пальцы.

День спустя Алёшкины, провожаемые родными, уже сидели в купе мягкого вагона скорого поезда, отправлявшегося во Владивосток. В вагоне было свободно. В купе, которое занимали Алёшкины, одно место так до самого Владивостока и пустовало. Третьим пассажиром был весёлый молодой человек, оказавшийся корреспондентом какой-то столичной газеты, ему было около 20 лет, и он рассказывал множество анекдотов, забавных историй и, кроме того, недурно играл в шахматы. В преферанс он, к сожалению, играть не умел, в других купе партнёров тоже не оказалось, и поэтому значительную часть пути Борис и Катя провели у окна вагона.

На больших станциях их поезд, хотя и был скорым, стоял довольно долгое время, и Алёшкины успевали основательно нагуляться. Вообще же они за прошедшие двадцать дней пребывания в столице получили так много новых впечатлений, что им едва хватило времени, чтобы обсудить, осмыслить всё виденное и слышанное. В разговорах о Москве и её достопримечательностях принимал участие и их сосед, коренной москвич. Он, оказывается, за всю свою жизнь не отъезжал от Москвы более чем на полутораста километров, и потому путешествию во Владивосток был очень рад. Первые два дня он охотно ходил с Борисом и Катей в вагон-ресторан, где они завтракали, обедали и ужинали. Кормили их очень вкусно, сытно, но, конечно, как это и бывает в ресторанах, дороговато. И хотя ни Борис, ни их новый знакомый не злоупотребляли спиртным — самое большее, выпивая по бутылке пива, обед их обходился по восемь рублей на брата. Борис и Катя имели при себе достаточно денег, хватило даже на то, чтобы оставить около двухсот рублей Нине на её нужды и купить какую-то безделушку для Анны Николаевны.

На третий день пути их сосед вдруг от посещения ресторана отказался, сделал это он и на четвёртый. Алёшкины почуяли неладное. Вначале они решили, что их весёлый попутчик заболел, тем более что он стал менее разговорчивым и грустным. Когда же он отказался от еды в ресторане и на пятый день, то Борис и Катя пристали к нему с расспросами, и он не выдержал:

— Знаете что, друзья, — сказал он, — мне в редакции дали на командировку всего двести рублей. Около ста стоил билет, кое-что пришлось купить на дорогу, и когда я сел в поезд, у меня оставалось около 80 рублей. Билет на обратную дорогу мне приобретут во Владивостоке, ну а жить-то — и в дороге, и там, на месте, нужно будет на свои деньги. После двух дней ресторанной жизни я понял, что моих средств мне едва хватит на питание в дороге, а что я буду делать, приехав? Тем более, по вашим рассказам, питание и жильё во Владивостоке обходится дорого. Вот я и решил экономить. Я ведь совершенно не представлял, какие расходы мне предстоят!

Алёшкины, услышав