на виду у всех, его разглядывали, как товары на барахолке на площади Сант-Жауме. Рожер Пуч едва удостоил пленника взглядом и легким кивком, губы его были плотно сжаты.

– Итак, ты передумал, – наконец изрек граф.

– Да.

Рожер кивнул еще раз, теперь уже отчетливее:

– Отправишься в Королевство Арагон. Я желаю, чтобы ты прошелся по главным городам до самой границы с Кастилией. А чтобы ты двигался побыстрее, я дам тебе мула. Узнаешь, кто там поддерживает кастильца, а кто француза, а еще соберешь сведения о возможном вторжении чужеземцев. Будешь отсылать мне подробные письма обо всем, что узнаешь интересного.

– Ваша светлость, я не умею писать. Кажется, однажды я об этом уже упоминал. – (Граф скривился.) – И читать я тоже не умею, – добавил Уго.

– Ну тогда… – Рожер Пуч задумался. – Есть у нас кто-нибудь, кто мог бы его сопровождать?

Вельможа окинул взглядом своих присных, никто не отозвался. Уго уже решил, что его освободят от неприятного поручения, но граф неожиданно усмехнулся и прищурился. Проследив за его взглядом, Уго понял, что Рожер Пуч пристально смотрит на Мерсе.

– Ну конечно! – воскликнул Пуч. – Твоя дочь умеет и читать, и писать. Дорогая, – обратился он к своей жене, – ты сможешь несколько дней обходиться без своей служанки? – Получив утвердительный ответ, Рожер Пуч постановил: – Да будет так. Лучше твоей дочери спутницу не найти.

– Нет! – вырвалось у Уго.

Он дал свое согласие ради Мерсе, а теперь его собственная уступка подвергала девушку опасности.

– Да как это нет?! – рявкнул взбешенный граф. – Обратно в тюрьму захотел?

– Это слишком большой риск для молодой девицы.

Уго решил сделать все возможное, лишь бы его дочь осталась в стороне от шпионской вылазки.

– Тогда бери с собой мать, твою жену. Она тоже умеет писать и читать.

– Нет!

Это был искренний, хотя и непроизвольный ответ. Резкое «нет» гулко отозвалось от каменных стен. Смех графа прозвучал так же гулко. И кое-кто из приживалов к нему присоединился.

– Я тебя понимаю, – хохотал Рожер.

Теперь уже смеялись многие. Уго не хотел смотреть на Рехину. Он понимал, что женщина старается скрыть свою ярость, и угадал, что на губах ее появилась лживая вымученная улыбочка.

– Ну тогда все решено, – подвел итог Рожер. – У нас слишком много дел, чтобы вот так терять время. Все подробности узнаешь у Эстеве. Отправишься вместе с дочерью.

Уго протестующе взмахнул рукой, но граф не дал ему возможности ответить.

– Подчинись… или вы оба, и отец и дочка, окажетесь в темницах моих замков, подальше от вмешательства викария и городских советников, – пригрозил Рожер, всем телом подавшись вперед в своем кресле. – А если и дальше будешь упорствовать, я до конца жизни запру тебя в клети вместе с твоей женушкой!

Граф первым рассмеялся своей шутке, его хохот подхватили остальные, Рожер махнул рукой и положил конец аудиенции.

До середины января 1411 года Уго и Мерсе так и не выступили из города, а отправиться им предстояло в Сарагосу, столицу Королевства Арагон; от Барселоны ее отделяло почти пятьдесят лиг.

Уго делал все возможное, чтобы отложить путешествие, он ссылался на то, что зима на арагонских землях жестокая и купеческие караваны редко пускаются в путь. В конце концов поводы для проволочек иссякли. Терпение графа иссякло тоже; Рожер Пуч приказал отправляться как можно скорее. Отец и дочь были вынуждены пуститься в путь вместе с караваном мулов, нагруженных самыми разными товарами для продажи в Лериде и Сарагосе: шелка, завезенные в королевство флорентийцами, обосновавшимися в Барселоне, игральные кости и карты, специи, серебро, нитки и даже ночные колпаки. А Сарагоса продавала на средиземноморском побережье шерсть и пшеницу: эти товары, как правило, спускались на лодках по речному пути от Эбро до Тортосы; возвращались лодки порожняком, их тянули на канатах, двигаясь вдоль берегов.

Как только Барселона скрылась из глаз, как только городской шум-гам сменился звуками каравана – мулов и погонщиков, Уго начал тревожиться за Мерсе. «Почему она согласилась? – раздумывал отец. – Девушкам здесь не место». Мерсе еще в Барселоне сполна наслушалась отцовских рассказов о дорожных опасностях и неудобствах. «Батюшка, – тихо говорила она в ответ, чем бы Уго ее ни пугал, – ничего плохого с нами не случится».

Но эта вера в хорошее таяла на глазах теперь, когда они смешались с караваном путников. На Мерсе была зимняя одежда, темная и широкая, прятавшая девичью фигуру, но своевольница отказалась остричь волосы, поэтому на лицо ее, хотя и прикрытое шапкой и капюшоном, то и дело падали непослушные локоны, и тогда на месте утомленной, понурой странницы возникала любопытная шаловливая девчонка. Взгляды погонщиков и торговцев то и дело отвлекались от мулов и дороги и тянулись к Мерсе. Что не могло укрыться от внимания Уго… Он наблюдал одну только похоть в глазах этих бесстыдников, в их жестах и шушуканье – они как будто разыгрывали, кому достанется его дочь.

– И как это тебе в голову взбрело отправляться в путь вместе с девицей? – попрекал парня один из торговцев на первом же ночлеге, под Вилафранка-дел-Пенедес.

– Это моя дочь. Я не мог ее оставить в Барселоне, – соврал Уго.

– А лучше бы смог. Будь начеку.

– Да я все время начеку, – заверил Уго.

– Ну если так, сначала убьют тебя, а потом уже подступятся к девочке.

И вскоре Уго убедился, что предупреждали его не понапрасну. Однажды им случилось заночевать в открытом поле, и Мерсе отошла подальше от лагеря по нужде. Уго последовал за дочерью. Вслед за ними тотчас устремились трое погонщиков – эти грязные мужланы еще в пути донимали девушку скабрезными предложениями и грубыми прибаутками. Люди в лагере видели, как эта троица поспешила вслед отцу с дочерью: кто-то в лагере обменялся понимающими взглядами, кто-то скривился, кто-то покачал головой. Но все притворились, что заняты своими делами, хотя шаги троих погонщиков заглушали треск сучьев в костре.

А потом в ночи раздались голоса: «Сюда!», «Нет!», «Куда она подевалась?», «Где ты, попрыгунья?», «Уж я тебя потешу!». Потом среди деревьев послышался топот, и в это время на небо вышла луна. «Ее тут нет!», «Я тебя научу, что такое настоящий мужчина!».

Один из погонщиков раздраженно крикнул:

– Не могли же они раствори…

Возглас оборвался на полуслове. Из-за деревьев появился Уго и вонзил мерзавцу нож между ребрами, под сердце, – погонщик был застигнут врасплох и успел только взмахнуть в воздухе здоровенным тесаком. Уго нажимал на свой нож до тех пор, пока противник не выпустил оружие из рук и не упал на землю. Мерсе стояла в нескольких шагах от мужчин, дрожа и