к Роберту. Если задуматься, то на шоу собрались исключительно несчастные люди, род которых давит на них, заставляя делать то, что те не хотят. Но все мы так привыкли к беспардонному помыкательству, что просто принимаем это как факт. Утром нужно чистить зубы, вечером ставить будильник, все выходцы влиятельных родов полностью подвластны своим семьям, невзирая на призрачную гарантию полной дееспособности с восемнадцати лет. Закон, нерушимое правило, которое, впрочем, нигде юридически не закреплено.

И попробуй возрази, все равно ничего не добьешься. На каждого найдется управа, рычаг давления или грубый шантаж. И ведь не побрезгуют семейки так влиять на своих деточек.

Съедаемая невесёлыми думами я добралась до теннисного корта, но как-то запоздало смекнула, что доносящиеся звуки ударов свидетельствуют о чьем-то пребывании там. Досадливо поморщившись, я осторожно заглянула на площадку.

Знакомая фигура в черной футболке поло со всей силы била по теннисному мячу, заставляя тот отскакивать от напольного покрытия на добрый метр. Арчи тоже не в духе…

Я как-то запоздало и равнодушно вспомнила, что он любит теннис. По крайней мере, любил, пока мы были вместе. Сколько раз мы уезжали за город на выходные, чтобы вырваться из Лондона с его политическими интригами и просто побыть двумя людьми в обычном загородном отеле, обустроенном в старинном замке? Уже и не вспомню.

А вот я теннис не любила. Ровно до тех пор, пока как-то не поддалась на его уговоры и не решила попробовать. А потом втянулась, вжилась и решила, что лучшего антистресса в мире еще не изобрели.

— Долго там сидеть будешь? — поинтересовался Арчи, обернувшись в сторону расположившейся на трибунах меня.

Надо же, заметил.

И только я хотела извиниться и позорно сбежать, в смысле, удалиться походкой от бедра, как Армани помахал рукой, призывая подключиться к его партии. А я что? Я в шоке, но бушующий ураган внутри делает меня на редкость невосприимчивой к мукам проснувшейся совести, которая писклявым таким голоском напомнила, что когда-то давно я бросила этого мужчину практически у алтаря, оставив кольцо и жалкое письмецо. Поэтому, не обратив внимания на недовольно выдохнувшего незримого телохранителя, я спустилась по ступенькам, на ходу подхватывая ракету.

Несколько шагов, и я замерла по другую сторону от Арчи, стягивая волосы в высоких хвост. В своей теннисной белоснежной юбке, мягко касающейся ног, белоснежной же майке и светлых кроссовках я составляла полную противоположность одетому во все черное Армани.

Арчи отвесил мне шутливый полупоклон, заслужил мой ироничный книксен, и началась игра. Или схватка? Как называется матч, во время которого игра ведется насмерть? Жесткие удары, подлые трюки, коварные выверты, заставляющие бежать в дальнюю сторону площадки в попытке отбить чертов мяч, прыжки прямиком к небу и уклоны вниз, к пропасти. Запястья сводит, сердце бьется так шумно, что его слышит весь мир, сбивчивое дыхание, адреналин и жажда победы — где еще можно показать свою стервозную натуру и остаться безнаказанной, как не в теннисном поединке?

И я прыгала, уходила вниз, подавала, била по мячу так, словно это были головы всех моих врагов вместе взятых. Я мстила сейчас, вот так по-детски, несерьезно выливала свою агрессию.

Удар! За мою беззащитность перед собственным родом, благодаря которому я вообще оказалась в этой проклятой резиденции. Удар! За скотское поведение чувака в кабинете, решившего швырнуть меня головой о стену, когда пытался сбежать. Удар! За то, что отправили меня в лес, переполненный мутировавшими животными. Удар! За то, что чуть не сожгли, за домогательства этого долбанного вождя, за насилие и многочисленные ссадины, оставленные племенем. Удар! За то, что в меня стреляли из ГЕНО 744, заставив бояться любого шороха и трястись в нервном припадке каждый раз, когда ветви деревьев неосторожно касались стекол. Удар! За то, что потрясающие люди вроде сэра Аньелли должны испытывать на себе муки отравления, лишаясь воздуха, слуха, зрения, вынужденные бороться за свою жизнь. Удар! За то, что Эварду приходиться бояться каких-то сволочей, поставляющих потерявшимся в себе людям наркотики и оружие. Удар! За все то, что приносит боль мне и человечеству, в целом.

Как же сильно я злилась. В очередной раз подавая мяч, я сдула вылезшую из хвоста прядь волос, напоминая себе, что сейчас напротив может быть один из моих врагов. И стоит, гад, улыбается понимающе, готовится отбить.

Да фигушки! Это моя победа!

Мяч полетел вниз, ударился о покрытие пола, подпрыгнул наверх. И я как в замедленной съемке проследила за его движением, напрягая руку с зажатой в ней ракеткой. Раз. Два. Три.

Удар!

Ракетка жалобно скрипнула, но выдержала. А вот мяч исчез из поля зрения сразу же, заставив меня внутренне напрячься. Промазала? Нет, просто ударила с такой силой, что он уже оказался на другой стороне поля. Арчи собрался, вскинул ракетку и…

Мяч порвал обивку ракетки, пройдя сквозь нее, грациозно приземляясь в зоне поля Арчи. На таблоиде высветились прибавленные не очки. Чистая победа!

Мой радостный смех разрезал напряжение, повисшее на корте, пополам. Перестав задумчиво изучать ракетку, Арчи отшвырнул ее в сторону и одарил меня аплодисментами. И как я не старалась уловить в них иронию, не смогла.

— Да ты страшная женщина, Эль, — крикнул Арчи, переходя на мою сторону. И вот тут адреналин от победы мигом испарился, оставив на своем месте панику, напомнившую мне, что скрывались мы от некоторых представителей мужского пола не просто так.

Арчи тем временем стремительно приближался, заставляя меня придумывать пути отступления. Натянуто улыбнувшись, я вновь убрала выбившуюся прядь волос.

— Стараюсь соответствовать сложившемуся имиджу, — пожала я плечами.

— С каких пор ты позиционируешь себя как непобедимую леди? — с улыбкой вопросил Арчи, замирая напротив. Ого, даже не набрасывается с криками, что вот прямо тут убьет меня. Или это я просто слишком высокого о себе мнения, а Арчи на самом деле давно меня забыл и живет дальше? Было бы чудесно.

— С давних, на самом деле. — попытавшись напрячь память, но не сумев вспомнить, произнесла я. — Кажется, как только…

Хотела я ляпнуть про то, что вот как только бросила его, так сразу и начала соответствовать имиджу карьеристки и непобедимой женщины, но вовремя прикусила губу. Но Арчи все понял. В глазах промелькнула волна легкой насмешки и что-то еще, что, впрочем, ничего плохого не предвещало. И во мне вдруг затеплилась такая надежда, что еще не все потеряно, и когда-нибудь потом мы сможем быть хотя бы хорошими знакомыми.

— Да, неприятная была ситуация. — задумчиво кивнул он, ухмыльнувшись и сверкнув белоснежными зубами. — Тебе повезло, что я незлопамятный.