– Видишь маленький поворот? И тропу в поле?

Пока Габриэль говорил, галлейцы успели миновать эту тропу. Но Гэвин был опытным турнирным бойцом, пусть даже и не привык к настоящей войне.

– Увидимся в поле, – сказал он и опустил забрало.

Он коснулся боевого коня шпорами раньше Габриэля и полетел по узкой тропе вперед. Подковы высекали искры из белой гальки. Авангарду галлейцев стоило бы приготовиться к встрече, но их больше занимали стрелы, которые время от времени вылетали из изгороди и уже убили хорошего коня.

Гэвин вовремя выбросил вперед копье и атаковал первого человека. Удар сломал шею, прикрытую шлемом, и всадник рухнул. Голова у него болталась, как у повешенного. Копье не сломалось, поэтому Гэвин поехал дальше, сбил с лошади еще одного человека, а Боэмунд хватанул зубами чужого коня, и началась жуткая схватка. Галлейцы не уступали Гэвину ростом и силой и были хорошо вооружены. Но Боэмунд пронес его мимо третьего галлейца, мимо четвертого…

По звуку он понял, что брат сражается сзади. Что-то так сильно ударило его в шлем, что в ушах зазвенело. Гэвин выронил меч, выхватил кинжал и воткнул в щель в доспехе врага, который как раз поднял руку. И тут Боэмунд – этого Гэвин не планировал – проскочил в узкий проход в изгороди и выбежал на свежезасеянное поле. Стебли поднялись высоко, устилая землю, но еще не могли дать никакого укрытия.

Стрела ударила в спину. Гэвин выругался, направил коня вверх по склону и низко пригнулся, надеясь, что лучники разглядят гербы на его сюрко.

Габриэль прошел сквозь галлейцев, как игла с нитью сквозь кожу, которую уже прокололи. Он сшибал всадников с коней, как кольца в игре, а сам не пропустил ни одного удара. Он увидел, как Гэвин проскакал через проход, коснулся Ателия шпорами – и пролетел сквозь изгородь так быстро, что еле успел поднять копье, чтобы не рухнуть с седла самому – это было бы очень некстати. Габриэль разглядел впереди сэра Данведа и Анджело ли Латернума.

Открытое поле показалось ему совсем другим миром. С этой стороны изгороди людей дю Корса не было. Но новые знамена уже появлялись на поле с юга. Впереди виднелось знамя графа Тоубрея.

Сэр Бертран, Ле Шакл и ди Латернум тоже появились из-за изгороди, а за ними сэр Данвед с тяжелым жезлом в руке. Он вопил свой боевой клич.

По засеянным полям ехать было непросто. Габриэль не хотел нового столкновения. Он указал копьем на холм:

– Вперед! За Гэвином!

Люди графа Тоубрея закричали и начали перебираться через канаву. Габриэль наблюдал за ними. Человек на дороге прицелился из арбалета и выстрелил, и на мгновение Габриэль успел по-настоящему испугаться, но болт ушел в землю совсем рядом с ним.

Через изгородь проломился тяжелый всадник. Отсалютовал, проезжая мимо.

– Я последний, – крикнул Жан, оруженосец сэра Бертрана.

Рыцари графа Тоубрея, не меньше пятидесяти копий, преодолели канаву, сохраняя боевой порядок, и начали подниматься по холму. За ними виднелись еще солдаты – альбанцы и галлейцы, но вооруженные хуже людей Тоубрея.

Красный Рыцарь развернул Ателия и тоже поехал вверх. Передвигаться по вспаханной земле было тяжело, а Ателий и без того побывал в трех битвах за два дня. Габриэль стремился поскорее оказаться на холме, но погубить коня он не хотел.

Людям Тоубрея тоже приходилось нелегко.

Габриэль проехал место, где холм резко становился круче, повернулся в седле и увидел копья дю Корса на дальней стороне дороги, на севере. Они могли отрезать ему путь к укрытию, если он не поспешит.

Ателий тяжело дышал от усилий, карабкаясь по самому крутому участку глинистого поля.

– Давай, Ателий, – сказал Габриэль, – только не умирай. У меня никогда не было такого славного коня.

Уши Ателия дрогнули, он сделал еще несколько шагов, и они оказались наверху. Теперь Габриэль видел все поле боя. Люди Гельфреда строились вдоль деревни. Его собственные пажи и лучники смешались с ними. Рыцари весело хлопали друг друга по плечам.

Габриэль взял у Нелл чашку воды, выпил. Королева была здесь. Амиция тоже. Она уже лечила человека – галлейского пленника.

– Вы храбро держались, сэр рыцарь, – сказала королева.

– Недостаточно храбро. Дю Корс – отличный командир. Он ускользнул из моей засады, и теперь на поле его люди.

Подъехал Гельфред:

– Они нашли другую тропу, милорд. Простите. Должно быть, я пропустил ее в темноте.

Габриэль видел людей Тоубрея и других альбанцев и галлейцев, собравшихся под его знаменем. Они заполняли южные поля у подножия холма, как вода, просачивающаяся сквозь дырявую плотину. Они не стали обходить затор из телег, а просто поехали по другой дороге на юго-востоке, которая почти огибала холм.

Габриэль смотрел с холма, как рушится его хитроумный план. Ему просто не хватало людей, хотя, несмотря на многочисленные ошибки в бою, он не потерял почти никого. Рыцари Тоубрея действовали неслаженно, а дю Корс оставался на другой стороне изгороди.

Королева улыбнулась.

– Это мой старый друг граф Тоубрей? – спросила она и взяла у Бланш своего новорожденного сына. – Они альбанцы. За этим я здесь, сэр Габриэль.

– Маловато стрелков. Стоит попытаться, ваша милость.

Красный Рыцарь обратился к Дэниелу Фейвору:

– Найди сэра Майкла и сэра Томаса. Скажи, что моя маленькая засада не удалась и что они нужны мне здесь. Поставить их на север, в лесу, чтобы они задержали любого, кто нападет… Стоп! Забудь. Скажи, что им следует ударить дю Корса с фланга, когда он подойдет к деревне.

– Их будет меньше, чем гусиного жира на куске хлеба у крестьянина, – заметил Гэвин.

Габриэль невесело улыбнулся:

– Я когда-нибудь проигрывал битвы?

Некому было напомнить ему, что проигрывал.

Королева ехала вниз по холму, в городок. С учетом того, что за последний день ее сначала пытались сжечь заживо, потом ей пришлось скакать по пересеченной местности, а потом рожать ребенка в амбаре, она походила скорее на богиню, чем на живую женщину. Кожа ее сияла под солнцем, густые светлые волосы отливали особенным, не золотым и не бронзовым блеском, а в седле она держалась так, что казалась единым целым с конем. Простая полотняная вуаль развевалась на ветру.

Белое платье грешницы, которое она надела по воле де Рохана, теперь кричало о ее невиновности. Ребенок у груди напоминал, где место его матери и кем станет он сам.

Габриэль Мурьен выхватил королевский штандарт у Криса Фольяка:

– Оставайся здесь, – и сам поехал за королевой и ее ребенком.

– Вот мое рыцарство и уезжает, – буркнул Фольяк.

– Брось, – сказал сэр Фрэнсис.

У подножия холма стоял граф вместе с сэром Кристофером Чернобородым – товарищи звали его Китом.