– Мне не нравятся эти изгороди и вспаханные поля, – говорил Чернобородый, – пусть де Вральи бросает туда своих наемников.

Тоубрей смотрел вниз, на юные колосья под копытами коня. Впереди пятьдесят копий, рыцари и оруженосцы, спешились, чтобы дать лошадям отдохнуть. Справа показалось из лесов харндонское ополчение в красно-синем. Там были арбалетчики и копейщики с большими щитами. У графа не осталось собственной пехоты, де Вральи перерезал ее еще летом, а уцелевшие были уже дома, в Джарсее. Он не набрал ни лучников, ни крестьян, которые могли бы зачистить холм и проверить намерения врага. Если бы изгородь была хоть немного защищена…

Но нет.

И тут, на расстоянии полета стрелы, показалась всадница.

– Святая Мария Магдалина, – охнул Чернобородый, – это же королева.

Тоубрей смотрел, как она без труда едет по крутому склону. За ней следовал всадник в доспехах. Он держал копье и…

Тоубрей презрительно сплюнул на землю.

– Королевский штандарт.

– У нее ребенок, – заметил Чернобородый. – Господи, милорд. Она родила.

– Сиди и смотри, – сказал Тоубрей.

Королева приблизилась так, что люди Тоубрея могли в нее попасть, и поехала вдоль строя в сопровождении всего лишь одного рыцаря. Харндонское ополчение оказалось совсем рядом с ней. Тем временем арьергард галлейцев наконец-то пробрался сквозь телеги, а испуганные наемники сгруппировались и вышли на поле за Тоубреем. В полумиле от себя Тоубрей видел знамя де Вральи.

Кто-то из его людей встал на колени. Тоубрей фыркнул. Он увидел, что королева повернула обратно и снова поехала наверх, на холм.

Прискакал всадник в цветах дю Корса.

– Милорд граф, – сказал он, – месье дю Корс просит вашей поддержки в нападении на деревню Пиктон. – Он махнул рукой на холм. – Он приказывает вам прикрыть эту сторону дороги, чтобы он мог подняться с другой стороны.

При слове «приказывает» граф нахмурился. Но, подумав мгновение, ответил:

– Я согласен.

Гонец поклонился и ускакал, как можно осторожнее выбирая дорогу по вспаханной земле.

– Какие будут приказы, милорд? – спросил Чернобородый.

Тоубрей пошевелил бровями. Бацинет скрывал его лицо, но Чернобородый знал графа всю жизнь.

– Месье дю Корс приказывает мне… что там? Прикрыть? Эту сторону дороги. – Он кивнул. – Альбанский – очень сложный язык. Как по-твоему, мы сможем прикрывать эту сторону во-он с того холмика?

– Вы собираетесь бросить дю Корса на произвол судьбы? Пусть делает что хочет? – уточнил Чернобородый.

Тоубрей прищелкнул языком:

– Понимаешь ли, Кит, новорожденный король Альбы только что проехал мимо нас, и я сомневаюсь, что тут найдется хотя бы пять человек, у которых хватит духу пойти против него. А с другой стороны, этот галлейский хлыщ посмел приказывать. Мне!

– Это могла быть любая красивая девка со своим ублюдком, – возразил Чернобородый для порядка.

Тоубрей пожал плечами:

– Что ж, пойдем прикроем холм.

И он отправил гонца передать ополчению приказ отходить к ближнему холму. Двигались все очень медленно, и со стороны казалось, что они готовы к бою.

Габриэль сунул штандарт обратно Фольяку и хлопнул его по металлической спине латной перчаткой.

– Я в это не верил, – сказал он и посмотрел на сэра Фрэнсиса, который наблюдал за харндонским ополчением.

– Некоторые даже приветствовали нас, – сказала королева.

Капитан спрыгнул с коня.

– Все вон отсюда! – заорал он. – Поднимайтесь и перебирайтесь на другую сторону! Живее!

Стрелки заворчали, и Трехпалый громче всех – им пришлось собирать стрелы, которые они воткнули в землю, – но подчинились. Пажи меняли лошадей. Дэн Фейвор вернулся, и капитан по первому его взгляду и жесту понял, что он передал послание.

– На этой стороне остается только королева и ваши копья, – сказал Габриэль Фрэнсису Эткорту.

Тот поклонился.

– Хорошо, – сказал Габриэль и убежал, звякая саботонами. Посмотрел вниз, на поле, но не увидел там отряда блестящих – или полумертвых – галлейских рыцарей, готовых разрушить его хрупкие планы.

Он оставил одного из пажей, новичка по имени Билл как-то там, прибившегося к ним утром в амбаре, наблюдать за дорогой:

– Кричи, если увидишь на тропе людей, конных или пеших. Понял, Билл?

Билл, очевидно, был в ужасе, но Габриэль не понял, вызвано ли это приближающейся битвой или просто разговором с рыцарем.

– У тебя оружие есть?

– Нет, господин, – степенно ответил Билл, – у меня было копье, так осталось в обозе, а где теперь тот обоз… – Он помолчал. – И я Боб, а не Билл. Боб Твилл, вот как меня зовут.

Габриэль сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Отстегнул короткий меч и бросил Бобу:

– Не потеряй его, Боб.

Бывший пахарь вцепился в меч.

Габриэль побежал на другую сторону изгороди. Оказавшись у очередного пролома, он обнаружил, что дю Корс очень грамотно разместил своих всадников. Они стояли ровным строем, достаточно редко, чтобы по ним было неудобно стрелять, а за ними сгрудились две сотни пехотинцев.

Габриэль не мог спрятать улыбку. Подошел его брат, и они стукнулись кулаками в латных перчатках.

– Ты чего такой счастливый? – спросил Гэвин.

Габриэлю захотелось его обнять.

– Если Тоубрей не нападет сию секунду или дю Корс не решит броситься вперед, сломя голову, мы с ними расправимся.

– Неожиданная самоуверенность, – заметил Гэвин.

– Все дело в королеве, – пояснил Габриэль. – Неважно. Во всех. Все будет хорошо. Слушайте! – закричал он. – Дю Корс собирается форсировать холм, а мы собираемся его разбить. Когда его люди дрогнут – а поверьте мне, дамы и господа, они дрогнут, – мы сядем в седла и последуем за ними. Видите, где дорога на севере уходит в лес? Идите туда. Гоните туда. Не ленитесь. Десять минут драки, и мы свободны. Обещаю. Все меня слышали?

Все заорали.

– Видите короля? – Он указал на королеву, сидевшую на своем иноходце, под королевским штандартом.

Все закричали еще раз.

Гэвин засмеялся:

– Ни стыда, ни совести, брат.

Габриэль улыбнулся:

– Знаешь что? Мы отбросим де Вральи. А потом поедем на север и соединимся с остальными нашими силами, – он замолчал и посмотрел на дю Корса, который втолковывал что-то своим войскам, – а потом, клянусь своим могуществом, я кое-что покажу господину Шипу.

Галлейцы хрипло завопили. Всадники подняли коней в рысь, а потом в галоп. Это был второй галоп за сегодня, и лошади уже устали, и многие из них участвовали в одной или двух битвах за последние несколько дней. Некоторые еще не оправились после морского перехода. Эти шли рысью. Когда они миновали почти невидимую линию ивовых прутьев, которые Калли воткнул в землю, на них посыпались стрелы.