А жизнь эта кипела ключом. С утра по катакомбам проходили отряды чистильщиков, смывщиков, «речных крыс» и прочих бедолаг, которые зарабатывали на жизнь, роясь в городских нечистотах и уничтожая паразитов. Вечером у костров собирались целые семьи бродяг. В густом дыму рассыпались искры, тускло сияли чумазые лица, заросшие неопрятными бородами до самых ушей, зловещие старухи в лохмотях хохотали, разевая беззубые рты, молодые мужчины и женщины отталкивающего вида бродили среди заброшенных механизмов.

Здесь было полно диплур и костепал, которые мирно уживались с двуногими подземными обитателями, питались отбросами, и прятались, стоило показаться чистильщикам со своими пиками и крюками.

Я поймала себя на том, что представляю, как рассказываю Джасперу о своих приключениях в «Крысином подворье». По своему обыкновению он слушает внимательно, иногда хмурится, потом отпускает меткое замечание, после которого мрачное уже и не видится таким мрачным, страшное превращается в нелепое, а забавное кажется вдвое смешнее. Я невольно улыбаюсь, Джаспер всматривается мне в лицо, уголки его губ вздрагивают, темные глаза смеются в ответ.

От воспоминаний больно сжалось сердце.

На третий день произошла странная встреча. Возвращаясь утром от бассейна, я миновала костер, за которым компания побирушек сдавала вчерашний улов своему предводителю — жилистому высокому мужчине с подвязанной как при зубной боли челюстью. Из под серой от грязи повязки торчала слипшаяся сосульками борода. Побирушки слушались его беспрекословно: не отводили воспаленных глаз, мелко кивали, покорно опустошали содержимое кружек для подаяний в глубокую стальную миску. Время от времени король нищих принимался отчитывать провинившихся, и тогда они замирали, как кролики перед змеей, и покорно подставляли спину под удары его суковатой палки.

Резкие движения рук короля нищих, манера величественно наклонять голову показались странно знакомыми, а когда до меня донеслись несколько слов, которые он произнес густым, звучным голосом, под ложечкой сжалось. Бродяга заметил мой интерес и кинул настороженный взгляд исподлобья. По позвоночнику пробежал неприятный холодок.

Торопливо отвернувшись, я поспешила прочь. Бродяга поднялся, в два широких шага нагнал меня и преградил путь. Вскрикнув, я подалась назад и чуть не оступилась на осклизлых мостках. Я узнала предводителя побирушек. Это был старейшина Уго!

— Что вы здесь делаете? — в растерянности проговорила я.

— Вот это встреча, Камилла! — ядовито прошипел он. — Удивлена? Ведь это по твоей милости меня изгнали из общины. Пришлось податься в Аэдис. Все от меня отвернулись, даже жены! Но, как видишь, устроился я неплохо. Мои попрошайки приносят за день столько, сколько не зарабатывает самый богатый лавочник в Олхейме за месяц. Я уже присматриваю себе дом в Меркатии. Тебе, я вижу, повезло меньше. Где же твой теург, пожри его Тьма? Наигрался с тобой, и выгнал на улицу, как паршивую собаку? Так ты подумай хорошенько, мое предложение еще в силе…

Уго протянул руку, но я отскочила и быстрым шагом пошла к своему убежищу. Старейшина брел позади и сыпал угрозами и льстивыми обещаниями, однако при виде Кассиуса и Лероя, которые лениво перебрасывались в кости у костра, осекся и повернул назад.

— Увижу, что ошиваешься рядом, — переломаю ноги, — хмуро пообещал ему в спину Лерой. Уго вздрогнул и ускорил шаг. Больше старейшина на глаза мне не попадался.

Скоро я привыкла к содроганию стен, когда, бешено вращаясь по спиральным рельсам, в соседнем тоннеле проносилась пассажирская субтеррина, выгоняя через воздуховоды порывы сухого, пахнущего машинной смазкой сквозняка; привыкла к редким оранжевым вспышкам угасающего саламандрова огня в заброшенной шахте и шуму подземных вод. Я мучительно хотела попасть на поверхность, в охваченный мятежом город, чтобы узнать о судьбе Джаспера.

Шер не принесла никаких известий. Она вернулась усталая, раздраженная и пропахшая порохом. Посланник от богатого покровителя Убийц Магии не явился, имперская гвардия пошла в наступление, мятежники терпели поражение.

— Кто этот человек, который поддерживал вас все это время? — попробовала расспросить я. — Это мог быть господин Дрейкорн?

Шер отмахнулась.

— Исключено. Это кто-то из сената или Совета Одиннадцати. Принятие Третьего Пакта и засилье теургов далеко не всем по душе. Неудивительно, что есть недовольные. Мелкие фабриканты, например.

— Господин Дрейкорн здесь ни причем, — мрачно подтвердил Пикерн. Он сильно сдал, тревога за дочь и собственные беды заставили его высокую фигуру ссутулиться. Он не выходил из убежища за трубами, сидел у костра, уныло ворошил уголья железной кочергой. Дворецкий немного приободрился, когда Шер привела его младших сыновей, своих сводных братьев — веселых подростков, которые быстро почувствовали себя в подземном убежище как дома.

— Он подозревал, чем занимается Шер, и не возражал, когда я позволял ее друзьям использовать «Дом-у-Древа» как перевалочный пункт. Впрочем, не так давно он строго-настрого запретил это делать. Как я виню себя в том, что не послушал его и потакал тебе, дочь! Посмотри, к чему это привело. Твою вину взвалили на него. Я так надеялся, что хотя бы дружба с Камиллой заставит тебя одуматься…

— Нужно связаться со стряпчим, — подал голос Кассиус. — Скорее всего, Джаспер у кого-то из друзей. Может, у Карадоса, может, у Леноры.

— Как ты не понимаешь, Кассиус, — я в сердцах оборвала управляющего. — Никому из них нельзя верить. Кто-то докладывал канцлеру о всем, что происходит в доме. Это был Оглетон, я уверена! А баронесса… я не знаю. Может быть, он у нее.

— Не городи чепухи, Камилла. Оглетон может что-то знать. Я отправлюсь в город, попробую разведать.

Шер не возражала. Она раздобыла одежду мастерового — объемные штаны, куртку и картуз. Кассиус переоделся, намотал вокруг шеи широкий шарф, скрыв нижнюю часть лица, и заметно повеселел. Весь день он изводил меня брюзжанием. Жизнь подземного города угнетала его, он горько сетовал на то, что произошло, и рвался наверх.

Чтобы довершить маскарад, Шер щедро мазнула Кассиуса сажей по щекам и нацепила ему на лоб очки-консервы.

— Урод уродом, — радостно подытожила она. — Иди, милый, теперь тебя никто не узнает.

— Я скоро вернусь, Камилла, и приведу Джаспера, если он еще не убрался вместе с Ленорой на «Гончей» подобру-поздорову, — пообещал Кассиус. — Все будет хорошо. Продержись еще немного.

С этими словами он отправился к лестнице наверх.

— Не ходи к стряпчему, Кассиус! — крикнула я вслед, но он меня уже не услышал.

Вечером Кассиус не вернулся. Шер явилась одна, упала на тюфяк и уснула. Мне не спалось. Я лежала, прислушивалась к затихающему шуму подземного города и думала о Джаспере. Увижу ли я его? Вернусь ли в «Дом-у-Древа»? Может, мне пригрезилась жизнь в загадочном особняке и его суровый, прекрасный хозяин?

Может, я так и бродила по предместьям Аэдиса, пока не попала в «Крысиное подворье»…