— Да, взрослая, — широкую, веселую улыбку скрыть не получилось.

— О, ти диви, — уперла женщина руки в боки. — Раденька, шо дурненька. Ти красуня, і розумниця, ось ще ласкавіше з ним будь і не відштовхни, і тоді точно все складеться.

— Ласковее? — не поверила я своим ушам.

— Тільки не кажи, що мені треба пояснювати тобі, що відбувається за зачиненими дверима спальні між чоловіком і жінкою, — и снова она была совершенно серьезна. Недоверчиво-удивленное выражение отразилось сначала в глазах, а потом показалось и на всем приятном лице повара, во всей фигуре. Не знаю, как так получилось, но даже чуть-чуть подавшееся и наклонившееся вперед тело выражало удивление.

— Не надо, — со смешком сказала, подхватывая свободной рукой банку с черничным вареньем.

— Ось і не мороч мені те місце, де спина закінчує свою благородну назву! І собі заодно теж. Іди, снідай, — подтолкнула женщина меня к выходу.

— Я люблю, вас, теть Роза, — увернулась от руки, чтобы поцеловать вкусно пахнущую, пухлую щеку.

— І я тебе, підлиза, — и все-таки выпроводила меня из кухни.

Ребята снова сидели, уткнувшись в планшет, почти соприкасаясь лбами. Я опустила свою тарелку на стол, выдвинула стул.

— За тобой следила Ника, — не отрывая взгляда от планшета сказал Яр. — Она, видимо, сливала информацию Георгию.

— Не понимаю, — покачала головой, — зачем ему следить за моей квартирой, да еще через твою бывшую. Как-то… — я откусила от оладушка… Божественно! — слишком много возни. Надо найти и допросить девушку.

После этих слов повисла какая-то непонятная тишина, Гад неуловимо напрягся, глаза потемнели.

— Что?

— Мы уже никого не сможем допросить, Мар, — медленно начал Волков и, отвечая на мой немой вопрос: — Нику нашли мертвой.

Я отодвинула тарелку в сторону, уставилась на Волкова. Мысли метались в голове, то ли пытаясь догнать друг друга, то ли, наоборот, окончательно разбежаться по углам.

— Как ее убили?

— Она выпила яд, предположительно сама, — спокойно начал Ярослав. Слишком спокойно. Кит, стараясь не шуметь, поднялся из-за стола, прошел за барную стойку, захватив с собой пустые кружки. — Умерла быстро, но страшно. А потом была избита.

— Ярослав, мне жаль, — я сжала широкую горячую ладонь.

— Да, — сухо обронил он. — Мне тоже.

— Хочешь мне что-нибудь рассказать? Хочешь, поговорим о…

— Кто из нас двоих психолог, колючка? — насмешливо выгнул он бровь.

— Колючка?

— Я когда тебя в первый раз увидел, там, возле отдела Сухаря, ты была похожа на колючку. Вся такая быстрая, порывистая, насмешливая, взъерошенная, — его теплая улыбка что-то сделала, сердце вдруг ухнуло в черную дыру. — Девочка-одуван.

— Так одуван или колючка?

— Не спрашивай, как это работает. Я свои ассоциации никогда не анализирую. Это пустая трата времени, недаром ведь у психологов тоже есть свои психологи, — золото змеиного взгляда по-прежнему обволакивало, пусть и стало теперь немного насмешливым.

— Ладно, так что насчет поговорить?

— Не знаю, — покачал мужчина головой, — мне просто жаль ее. Она могла бы жить, что-то делать, что-то создавать, куда-то двигаться, а теперь на прозекторском столе лежит под лампами. Из-за своей гордости и глупости, и неумения принимать отказы. Это… глупо.

— Она боролась за тебя так, как умела.

— Она боролась за себя, — грустно улыбнулся Гад. — Не за меня.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Лопай свой завтрак, Мара, — подвинул ко мне тарелку Ярослав. — И будь со мной.

Я кивнула и принялась за еду.

— А еще, мне кажется, я знаю, как прижать Георгия. И в этом нам, как ни странно, помогла Ника.

Вернулся Кит, поставив перед нами кружки с кофе.

— Прижать Ирза? — выгнула я бровь.

— Ага. Когда Вероника приезжала сюда, она швырнула что-то на землю, проклиная тебя.

— Да. Я совсем забыла об этом, защита на отеле хорошая, поэтому ничего и не случилось.

— Все забыли, — подключился Кит.

— Мне Крюгер напомнил, — продолжил гад. — У этой собаки потрясающая привычка тянуть в пасть все, что проклято. В общем, проклятье я снял. Оно во мне. Я знаю вкус, запах. По ним мы сможем найти ведьму, которая его навесила.

— Ну допустим, — осторожно ответила, — а дальше что?

— А дальше… — Змеев очень нехорошо улыбнулся, — передадим ведьму и беса Совету.

— Отель ведь нейтральная территория, Мара, — подключился Кит. — Любое воздействие на него запрещено. Нам надо только доказать, что это Ирз. Его инициатива, его проклятье.

— Ведьма может отказаться говорить, — покачала я головой.

— Не откажется, поверь, — убежденно сказал Ярослав. В низком голосе звучали стальные нотки, взгляд снова стал цепким, холодным, почти колючим. Мне нравилось наблюдать за тем, как меняются его глаза, как вытягивается в тонкую нить зрачок. Было в этом что-то почти гипнотическое, темное, опасное.

— Как ты собираешься найти ту самую ведьму, Яр? Их тысячи в Москве, если не больше.

— Полагаю, что уже нашел, — улыбнулся он гордо и как-то по-мальчишески самоуверенно.

Кажется, теперь я понимаю, что имела ввиду француженка Саган, когда говорила, что любит, когда мужчины ведут себя по-мужски — мужественно и по-детски.

Волков развернул ко мне планшет.

— За Георгием ведь закреплена определенная территория, — ткнул пальцем в экран панк. — Вот здесь, с юго-востока. Яр залез в базу Совета, — бугай перешел на другую вкладку. — Здесь все зарегистрированные ведьмы, проживающие или работающие в этой зоне.

— Мы исключили светлых, нейтральных и тех, кто недотягивает по силе, — кивнул Волков. — Осталось всего пять имен.

— Почему нейтральных тоже исключили? — не поняла я.

— Потому что ведьма должна быть прикормленная, — пожал плечами Волков. — Уговаривать нейтральную слишком муторно и долго. А Георгию действовать надо было быстро, судя по всему.

— Не понимаю, почему ты думаешь, что он торопился?

— Проклятье слишком… простое, Мара.

— Простое не значит неэффективное, — сделала я глоток кофе.

— Не значит. Но Георгий любит покрасоваться. Он бы наверняка придумал что-то посложнее… «изящнее», в его понимании, если бы не торопился.

Я барабанила пальцами по столу и думала.

— Считаешь, Нику убил тоже он?

— Возможно.

— Слышу неуверенность. Почему? — склонила голову набок.

— Считай, что это чутье, — Ярослав прикрыл глаза, размял шею. Очень гибко, очень по-змеиному. — Яд она выпила сама.